Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
лет прошло. Сразу после родов.
Сказав это, Василий Михайлович едва кивнул на сына и представил:
— Кирилл.
Мальчик встал и склонил голову в знак приветствия.
— Дефорж… — начал было в ответ мужичина на французском, но затем, понизив голос, перешёл на русский: — Да ладно… Когда ещё доведётся побыть самим собой… Владимир Андреевич… Дубровский.
XII
Хозяин гостиницы замолчал. Появился Вотье в сопровождении повара и гарсона. Главным блюдом ужина стал фазан.
— Ничего нет лучше запечённой до хрустящей золотистой корочки дичи, приправленной щепоткой шафрана! — священнодействовал Вотье. — Остаётся лишь оттенить всё это ярким букетом любимого вина Наполеона! Я поначалу сомневался — может, это затронет ваши патриотические чувства. А потом решил, что вы, ваша светлость, человек просвещённый и лишены условностей и предубеждений.
Дефорж-Дубровский с нескрываемым удивлением слушал Вотье.
— Вы, Поль, очевидно, имеете в виду бургундское «Жевре Шамбертен», что изготавливают в департаменте Кот-д'Ор из винограда сорта Пино-Нуар? — отозвался с улыбкой князь.
Маска довольства сползла с лица всезнайки. У него опустились руки, и златобокий фазан едва не вынырнул из гнезда, обустроенного из спаржи на на блюде Нимфенбургской фарфоровой мануфактуры.
Верейский тут же не преминул, по русскому обыкновению, подбодрить терпящего фиаско:
— Полноте… На самом деле про любимое вино французского императора в России не в курсе разве что помещики из забытых богом деревень. В 1812 году казаки генерала Платова отбили целый обоз с бутылками «Жевре Шамбертен» с печатью Наполеона. Свой трофей Матвей Иванович направил не в казну, а пустил в коммерцию, так что в Российской империи оно стало весьма известно. Говорят, что вино это востребовано в среде новомодных наших литераторов.
XIII
Но слова князя не могли утешить Вотье. Он откланялся и с прямой спиной направился к бару. Там уже истекала слюной по ямайскому рому компания офицеров военно-морского флота.
— Вы упомянули про новомодных литераторов. Кто сейчас на слуху? Кажется, тысячу лет ничего не слышал об этом, — вернулся к разговору Дубровский.
Верейский поначалу развёл руками, но затем нашёлся, что ответить:
— Ну, так сразу и не знаю, что ответить… А, вот среди молодых в силу входит Пушкин. Александр, кажется… Стихи действительно встречаются толковые. Кирилл, будь добр, прочти то, что недавно мне декламировал.
Мальчик отодвинул тарелку с фазаном, которого терзал хоть и с соблюдением этикета, но повадками голодного волчонка. Вытер губы салфеткой и хотел было встать, но отец остановил его жестом руки. Промочив горло сельтерской, Кирилл стал читать наизусть:
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубрав, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят…
— Это же словно про Кистенёвку мою, — прервал, не дослушав, Дубровский и тут же осёкся. — Извините, юноша. Спасибо вам.
XIV
Хозяин «Masha» сделал знак Вотье и распорядился подать шампанского. После хлопка пробки какое-то время лишь серебряные вилки и ножи гостей чиркали о фарфор. Фазан же перед Дубровским так и остался нетронутым. Между тем бокал уже не раз являл своё дно.
— Я хочу увидеть, — наконец прервал молчание Дубровский.
Князь сперва вопросительно поднял брови, но затем отозвался, на свой лад истолковав просьбу:
— Вы о портрете Марьи Кирилловны? Да, у нас с собой. В номере. Кирилл может принести.
Сын в ожидании просьбы отца отложил приборы, но теперь уже Дубровский остановил его.
— В моей памяти образ Марьи Кириловны запечатлён навсегда, и вряд ли мазня какого-то губернского богомаза превзойдёт его.
— Тогда не понимаю, — отстранил свой бокал Василий Михайлович.
Бывший гвардеец выдохнул, как если бы решился осушить не легкомысленный фужер с «Veuve Clicgot», а невозмутимый стакан хлебной водки, и произнёс:
— Саженье.
Слово щёлкнуло неожиданно резко и глухо, как удар курка армейского пистолета об огниво при осечке, и заставило князя двинуть бровью.
Из Рюриковичей и Палеологов
I
«Господин Верейский!» — в начале XIX века в гостиных Российской империи уже редко о ком так докладывали лакеи. Повывелся род. Что до фамилии, то считали её польской либо бело— или малороссийской. Действительно, немало Верейских на тот момент относилось к польской шляхте. А между тем потомком древнего русского удельного княжеского рода и носителем титула являлся лишь Василий Михайлович.
Дорога вильнула серым ужом от поста на российской границе, и тот исчез из виду. Лишь теперь князь позволил себе расслабиться, даже спина обмякла, как гриф виолончели при отпущенных струнах. Быть настороже теперь ни к чему. Причин для тревог он не знал. Но не давал покоя сон, виденный накануне. В нём министр французской полиции Савари выдал ордер на его арест и пустил по следу агентов контрразведки Наполеоновской армии.
К своим пятидесяти годам Верейский совершил немало дел на благо Российской империи. Вот только всё за её пределами, да и на них Коллегия иностранных дел и Военное министерство наложили гриф «секретно». Опять же, его работа часто связана с кознями, подкупами, играми на слабостях человеческих… Доброй славы ждать не приходилось.
То ли дело его далёкий прадед и тёзка с лихим негласным именем — Удалой! Хроники не раз упоминают о правнуке самого Дмитрия Донского. Говорится в них и о его жене Марии Палеолог, император Византии Константин XI приходился ей двоюродным дедом. О, времена! Порой Василию Михайловичу казалось, что он родился не в своё время.
В его жилах текла кровь сразу двух венценосных фамилий: Рюриковичей и Палеологов. Да, те престолы, как и знаменитая опала царя Ивана III, уходили в глубину веков. Тем не менее благодаря этому князя с охотой принимал высший свет многих европейских стран.
II
Василий Удалой для своего потомка являлся кумиром с юных лет. Летописи хранили данные о том, что сын удельного князя Михаила Андреевича Верейского в 1468 году в возрасте шестнадцати лет с отцом участвовал в походе русских войск на Казанское ханство. Через три года они вновь бок о бок, но теперь уже в походе великого князя московского Ивана III Васильевича. Ему отец Василия приходился двоюродным дядей. Удельная дружина князей Верейских в ту кампанию осадила новгородский городок Демон. Его жители рассудили за лучшее сдаться на милость, заплатив откуп в 100 рублей. Тогда-то молодой князь и обзавёлся своим прозвищем.
— Экий удалой! — воскликнул Михаил Андреевич, когда сын одним ударом сабли отсёк голову казначею Демона. Последнее, что тот
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
