— Тебе разве не нравится эта игра? — Глаза гостя расширились. — Тебе же так скучно от клиентов с бытовыми проблемами. Они такие предсказуемые и пресные. Приходят сюда и беспрерывно жалуются на свою никчемную жизнь, на дурацкие отношения да на отсутствие смыслов. Они садятся на это кресло, — он сильно ударил руками по подлокотникам, — и плачутся о том, чего у них никогда не было. — Его лицо напряглось от отвращения. — Люди не сильно-то отличаются от муравьев, и в этом заключается основная истина — нет никакой особенности ни в одном человеке. Пусть твое имя будет во всех учебниках по истории, ты все равно останешься простым человеком, таким же, как и все.
Сергей сдерживал себя, чтобы не взорваться. Он был согласен не со всеми высказываниями клиента, но, так как профессиональная этика не позволяла ему ярко выражать свою позицию, психолог терпел.
— Другая истина заключается в том, что от боли не убежишь, она будет, как бы ты ни старался, — это плохая новость. А хорошая — боль обязательно сменится радостью, нужно лишь немного потерпеть. — Андрей Михайлович почесал бороду. — Выходит, что радость — это всего-то отсутствие печали. И одно никак не может без другого.
Сергей нахмурился.
— К чему это?
— Да к тому: чтобы что-то понять, нужно найти этому противоположность. Так? И если рыба, находясь в воде, не способна осознать, что она окружена водой, пока ее из воды не вытащат, то как ты можешь понять, что мы внутри Бога? Откуда меня тогда должны вытащить? Из жизни?
— Андрей Михайлович, хочу признаться, вы интересно все рассказываете, только зачем? — уверенно произнес Сергей. — Зачем вам приходить ко мне, платить деньги за то, чтобы я послушал идеи об истине? Ваши громкие заявления о своем божественном существовании?
Посетитель задумался и застучал пальцами по мягкому подлокотнику кресла. Удары были беззвучными, глухими, но активными. Чуть погодя подключились и ноги. Он одновременно дергал всеми конечностями, пока неожиданно не замер. Андрей Михайлович посмотрел на Сергея исподлобья и повел головой, так, будто у него продуло шею.
— Ты когда-нибудь бывал в летнем лагере “Салют”?
— При чем тут это?
— Ответь: да или нет?
— Это было давно, кажется мне было двенадцать! — с подозрением ответил Сергей. — Только подумать, прошло около двадцати шести лет, я уже и забыл, что бывал там.
— Медведица, — добавил мужчина. — Быстра речка, скажу, просто так не поплавать, особенно когда ты слабый подросток
Сергей задумался, вспоминая свое детство: как он играл в футбол в лагере с приятелями, как ходил в лес за дровами для пионерского костра и как впервые танцевал на дискотеке с девочками. Тогда ему приглянулась девочка по имени Катя, его первая любовь.
— Истиной можно назвать и тот факт, что ребенок сильно зависит от взрослых. — Гость растекся по скользкому креслу по креслу, почувствовав превосходство над Сергеем. — Вот почему каждому человеку стоит как можно скорей повзрослеть и сепарироваться от них, а с другой стороны, нас так воспитывали, что мы просто заточены под необходимость быть зависимыми от чужих приказов и безукоризненно подчиняться им. Стоит услышать речь в приказной форме, как тут же отключается любое стремление к свободе. Будто приказ — это пульт управления человеком. — Он усмехнулся от своего сравнения. — И это не мудрено: нам так тщательно прочистили мозги с первого класса, что в зрелом возрасте приходится проделывать солидные усилия, чтобы очиститься от вшитых обществом программ. Но вот это уже не истина, это вера. Понимаете?
— Андрей Михайлович, для чего мне это нужно знать? Зачем мне ваши идеи о вере и истине? Просто объясните, для чего, в конце концов, я тут стою и слушаю ваши поучительные дифирамбы?
— А разве не за этим приходят к тебе на прием? Разве люди платят тебе, прошу заметить, немаленькие деньги не для того, чтобы ты их просто слушал с умным лицом, делая пометки у себя на листке? — Он кивнул на планшет.
— Мои клиенты приходят, чтобы с чем-то справиться, — заметил Сергей. — Решить для себя важные вопросы, разорвать, скажем, негативные паттерны поведения. — Он попытался не моргать. — Вот вы с чем хотите справиться? Что хотите решить?
— Ты меня, вообще, слушаешь? — надавил Андрей Михайлович. — Я же тебе говорю — я обнаружил внутри себя Бога. БОГА! — На его лбу выступила глубокая морщина поперек бровей. — Вот тебе, кроме того раза в летнем лагере, приходилось общаться с Ним или, не дай бог, играть Его роль?
— Простите?
— Разве ты забыл, как возомнил себя всемогущим Господом и решил, что все ребята из отряда должны плясать под твою дудку? — Голос Андрея Михайловича стал твердым. — Ты не помнишь, к чему привело твое желание посмеяться над ними?
— Я вас не понимаю.
— Ты не против, если я поведаю историю об одном мальчике, который решил, что он особенный? Что он в праве злостно шутить над своими приятелями?
Психолог повел головой. Его немного качнуло, словно он был не у себя в кабинете, а в вагоне поезда. Тучи плавно закрыли солнце, и в комнате стало сумеречно. Разноцветные кресла и ковер утратили яркость. На лице Сергея зависла тревога, а Андрей Михайлович сильней прежнего растянулся в улыбке. Сложив руки вместе, он как-то загадочно заскучал в ожидании реакции психолога.
— Вы правильно заметили, что это ваша сессия, и если вам будет легче оттого, что вы расскажете историю про одного мальчика, — Сергей протянул последнее слово, — то с удовольствием ее послушаю.
— История увлекательная, но сперва ответь мне, ты веришь в Бога?
Сергей почувствовал раздражение. Андрей Михайлович играл с ним, как котик с бумажной бабочкой на нитке. Психолог все больше и больше терял контроль над происходящим. Разговор напоминал игру в “дурака”, где у клиента на руках были исключительно козырные карты, и он подкидывал их друг за другом, упиваясь своим положением.
— Идея Бога была изобретена для того, чтобы управлять людьми.
— Надо же, какая банальщина, — усмехнулся Андрей Михайлович. — Ну да ладно, и на каких основаниях ты пришел к такому выводу?
Психологу не понравился выпад посетителя, но, чтобы не обнажать свою уязвимость, он вновь постарался этого не показывать. Выпрямившись, он твёрдо встал на ноги и скрестил руки у груди.
