Волшебница немного распахнула свою голубую накидку, чтобыдать свободу рукам, и на тайном драснийском языке жестов сказала: «Смотри,чтобы Сенедра не замерзла, она сейчас очень восприимчива к простуде».
Гариону не терпелось задать Полгаре сразу нескольковопросов, но рядом была Сенедра, которую он вел, обняв за плечи, и поэтому онне задал ни одного из них.
«Главное, чтобы ты держался спокойно, — говорили емупальцы Полгары. — Не показывай ей своего беспокойства. Я смотрю за ней исделаю все, что нужно, когда придет время».
Белгарат снова остановился и в задумчивости потянул себя замочку уха. От прохода, ведущего вниз, отходил влево еще один.
— Ты опять заблудился, да? — недовольно спросилШелк.
Этот маленький драсниец с острым крысиным лицом расстался сосвоим жемчужно-серым камзолом, дорогими украшениями, золотыми цепями и теперьносил старую, залоснившуюся от времени коричневую тунику, побитую молью накидкуи потертую шляпу, в очередной и несчетный раз изменив свой облик.
— Вовсе нет, — ответил Белгарат. — Я простоне могу с точностью сказать, в каком месте мы находимся в данный момент.
— Белгарат, слово «заблудился» как раз это и означает.
— Чепуха. Я думаю, нужно идти вот этим путем. — Ион указал на левый проход.
— Ты уверен?
— Слушай, Шелк, — ровным голосом вмешался вразговор кузнец Дарник, — ты бы потише говорил, а то своды здесь, мнекажется, непрочные, как бы не рухнули от твоего голоса.
Шелк обомлел, глаза его забегали по сводам, а на лбу дажевыступила испарина.
— Полгара, — сдавленно прошептал он, — велиему прекратить эти свои шуточки.
— Оставь его в покое, Дарник, — тихо промолвилаона. — Ты же знаешь, как он себя чувствует в пещерах.
— Я только считал, что ему полезно знать об этом, Пол, —пояснил кузнец. — В пещерах чего только не случается.
— Полгара! — умоляюще воскликнул Шелк. — Я жепросил!
— Пойду назад и посмотрю, как там Эрранд и Тофсправляются с лошадьми, — сказал Дарник. Потом взглянул на покрывшегосяпотом драснийца и посоветовал ему:
— А ты все же постарайся не кричать тут.
За поворотом галерея проходила через широкую пещеру, насводе которой выступала кварцевая жила. В каком-то месте, может быть даже оченьдалеко в стороне, где эта жила выходила на поверхность, на нее падал солнечныйсвет, который преломлялся в кристаллах кварца, попадал сюда, под землю, итанцующей радугой играл на стенах пещеры. Они прошли по сверкающей поверхностинебольшого и мелкого пруда в центре пещеры. В дальнем конце прудик заканчивалсякрошечным водопадом, и вода капала с камня на камень, наполняя пещеру ритмичноймузыкой.
— Сенедра, посмотри! — сказал Гарион.
— Что? — Она подняла голову и произнеслабезразличным тоном:
— А, да, очень красиво. — И вновь погрузилась вмолчание.
Гарион многозначительно взглянул на тетушку Полгару: вотвидишь, мол, ничего не помогает.
— Отец, — сказала Полгара, — я думаю, пораобедать. Здесь, по-моему, хорошее место, где можно немного отдохнуть иперекусить.
— Пол, мы никогда не дойдем до места назначения, есличерез каждую милю или две станем останавливаться.
— Отец, почему ты все время споришь со мной? Словно изпринципа.
Он смерил ее взглядом и отвернулся, что-то проворчав приэтом.
Эрранд и Тоф свели лошадей вниз, к берегу открывшегосястранникам кристально чистого пруда, чтобы напоить их. Эти двое мужчин были достранного несхожи друг с другом. Эрранд — хрупкий молодой человек со светлымивьющимися волосами, в простой бурой крестьянской одежде. Тоф возвышался надним, словно гигантское дерево над молодой порослью. Хотя в королевствах Западанаступала зима, этот немой гигант был обут в сандалии, одет в короткую юбку наремне и накидку из неотбеленной шерсти, наброшенную на одно плечо. Мышцы егоголых рук и ног выпирали и играли при каждом движении. Длинные волосы былистянуты сзади кожаным ремешком. Слепая прорицательница Цирадис сказала им, чтонемой гигант поможет им в поисках Зандрамас и похищенного сына Гариона. А покачто Тоф послушно следовал за всеми, похоже, даже не интересуясь, куда они идут.
— Сенедра, ты не поможешь мне? — ласково спросилаПолгара, развязывая ремни на одном из мешков.
Сенедра безучастно обошла камень и молча остановилась возлелошади, навьюченной провиантом.
— Нужно достать хлеб, — сказала Полгара, шаря вмешке и как бы не обращая внимания на безучастность молодой женщины. Онадостала несколько буханок крестьянского хлеба с поджаристой коркой и сложилаих, точно поленья, на руки королеве. — И сыр, конечно, — добавилаона, доставая головку покрытого воском сендарийского сыра. Потом подумала и,обращаясь к Сенедре, спросила:
— И, пожалуй, кусок ветчины, как ты думаешь?
— Пожалуй, — вяло откликнулась Сенедра.
— Гарион, — продолжала суетиться Полгара, —ты не расстелешь вот эту скатерть вон на том камне. — Потом перевелавзгляд на Сенедру. — Терпеть не могу есть на столе без скатерти. А ты?
— Да, я тоже, — согласилась Сенедра.
Полгара и Сенедра положили хлеб, сыр и ветчину наимпровизированный стол.
Полгара щелкнула пальцами и покачала головой.
— Ой, забыла нож. Ты не принесешь?
Сенедра кивнула и пошла назад к лошади.
— Что с ней такое, тетушка Пол? — шепотом спросилозабоченный Гарион.
— Это от тоски, дорогой.
— А это опасно?
— Да, если длится слишком долго.
— А ты не можешь что-нибудь сделать? Нельзя ли дать ейкакое-нибудь лекарство или что-то в этом роде?
— Я бы не стала делать этого без крайней необходимости,Гарион. Иногда лекарства лишь загоняют болезнь внутрь, прячут ее симптомы,вызывая тем самым новые неприятности. В большинстве случаев лучше дать событиямразвиваться естественным путем.
— Тетушка Пол, мне тяжело видеть ее такой, я не могу.
— Потерпи немного, Гарион. Веди себя так, словно тыэтого не замечаешь. Сейчас она еще не готова выздороветь. — Она обернуласьс ласковой улыбкой к подошедшей Сенедре. — А вот и нож. Спасибо тебе,дорогая.
