– В первую очередь фартук.
Она вымыла руки, вернулась на кухню и, ощущая действиекоктейля, почувствовала, что начинает получать удовольствие от происходящего.Лоринг Ламонт включил проигрыватель, и комната наполнилась звуками музыки.Арлина замесила бисквиты и, пока они пеклись, разрешила себе немногопотанцевать. К ее радости, бисквиты удались – пышные, ароматные, таявшие ворту.
Лоринг Ламонт тоже взял кусочек и рассыпался в похвалах.
Он разбил яйца над сковородкой, положил ветчину на горячиетарелки, залил в кофейник воду, улыбнулся и сказал:
– Смотрите, как уютно, совсем по-домашнему.
В этот момент снова зазвонил телефон.
На мгновение Лоринг Ламонт, казалось, искренне удивился,потом извинился, подошел к телефону, поднял трубку и осторожно сказал:
– Алло… – Потом, немного спустя: – Да, алло… алло. Все впорядке, о’кей. Слушай, давай не будем сейчас это обсуждать. Я… подожди, невешай трубку, хорошо?
Лоринг Ламонт вышел из неглубокого алькова, где находилсятелефон, и попросил Арлину:
– Снимите, пожалуйста, яйца с плиты. Потом садитесь за столи начинайте ужинать. Мне надо закончить этот дурацкий разговор.
Он вернулся к телефону и сказал:
– Подожди немножко, я сейчас перейду к другому аппарату.
Лоринг Ламонт перешел в другую часть комнаты, взял отводнуютрубку, и Арлина услышала приглушенное продолжение беседы.
Разложив яичницу по тарелкам, глядя на соблазнительнуюветчину и горячие бисквиты, Арлина подумала, что это совсем уж по-домашнему –кто-нибудь обязательно позвонит именно в тот момент, когда горячая едапоставлена на стол.
Затем она услышала, что Лоринг Ламонт возвращается. Онподошел к основному телефону, положил на место трубку и направился к девушке.
– Что-нибудь серьезное? – спросила она.
Не отвечая, он продолжал приближаться. На мгновение онапочувствовала замешательство. Он взял ее за руку, притянул к себе и крепко поцеловалв губы.
Она попыталась оттолкнуть его. Перемена в его лице испугалаее. Маска любезности исчезла. Была лишь яростная примитивная страсть ибезжалостность.
Арлина отклонилась как можно дальше и изо всей силы ударилаего по лицу.
На секунду в его глазах вспыхнула злость, которая смениласьфальшивой улыбкой.
– Ну же, детка, – сказал он, – не изображай из себянедотрогу и кончай кривляться. Раз уж мы здесь застряли, то можем использоватьвремя наилучшим образом. В конце концов, мне кажется, я не такой уж противный.И чтобы ты знала, те девушки, которые были милы со мной, работают у нас вконторе подолгу. Личная секретарша моего отца, например, получила эту работучерез меня. Она была в стенографическом бюро и…
– А мне вовсе не нужно долго работать в вашей компании, –вспыхнула она. – И я совершенно не желаю делать себе карьеру при помощи вашейтактики!
Внезапно она осознала роковое несоответствие того, что онсказал, с тем, что говорил раньше.
– Сначала вы говорили мне, что этот человек уже выехал сюда,а после второго телефонного разговора заявили, что ваш отец задерживает его.
– В тот раз я ошибался. Мне сказали, что он уже выехал,чтобы я успокоился. А потом позвонил отец и сказал, что задержал его длядальнейшей беседы.
– Вы знаете, что я думаю? – Арлина с презрением посмотрелана него. – Я думаю, что вы планировали все это с самого начала. Никто сюда недолжен был приезжать. И, если хотите знать, ваша репутация среди наших девушеквовсе не блестящая. Насколько я понимаю, вы думаете, что любой работающий вконторе должен чувствовать себя обязанным вам лично.
– А это мысль, – рассмеялся он. – Ну ладно, кончай ломаться,Арлина. И имей в виду, что, оскорбляя меня, ты ничего не выиграешь ни сейчас,ни потом. Нужно принимать жизнь такой, как она есть. А если тебе нужнаточность, то могу признаться, что потерял от тебя голову, как только увиделтебя в конторе после своего возвращения. Если хочешь знать, это я вынул изтвоей машины деталь зажигания, чтобы она не смогла завестись. Я оказалсяпоблизости в самый подходящий момент. Ты совершенно права, я действительно всеподстроил. Войдя в дом, я позвонил своему другу и попросил его перезвонить мнесюда точно через семь минут. Это был липовый звонок. А теперь, лапочка… ключиот машины у меня. И ты останешься здесь до тех пор, пока я не захочу отвезтитебя домой. Если ты не станешь ломаться, нам предстоит прекрасный вечер. Астанешь – так на здоровье, тем более что это все равно ничего не изменит. Нуже, Арлина, перед неизбежным нужно отступать с достоинством.
– Это вовсе не неизбежное. Я не собираюсь отступать, инечего говорить мне о достоинстве. А теперь вы отвезете меня домой, или я подамна вас в суд, несмотря на ваше положение.
Он засмеялся.
– Только попробуй. Посмотрим, что у тебя получится. Как тыдумаешь, кто поверит в то, что ты добровольно поехала со мной за город, пила сомной, а потом вдруг до смерти оскорбилась? – Он помахал ключами от машины. –Вот они, – поддразнил он. – Пойди и возьми их. Попробуй.
Чувствуя, что вся кипит от злости, не помня себя, онакинулась на него и тут же жестоким ударом была отброшена через всю столовую вгостиную. Пока она приходила в себя, он поднял ее с пола, положил на диван иобнял.
Арлина согнула колени, подтянула их к груди, уперлась спинойв диван и ногами резко оттолкнула его.
Толчок разорвал его объятия, он попятился. Она вскочила наноги и схватила стул.
– Вы… вы… скотина.
– Мне нравятся злючки. Ну же, детка. Стул тебе не поможет.
Она поняла, что он уже не раз бывал в такой ситуации и точнознал, как нужно действовать.
– Я все сделаю, чтобы вас арестовали, если вы еще хоть раздотронетесь до меня! – крикнула она.
– Разреши мне рассказать тебе кое-что о законах этого штата,– холодно сказал он. – Случайно я о них знаю. Если женщина предъявляет мужчинеобвинение в нападении с целью изнасилования, то ее собственное моральноеповедение становится предметом расследования. Адвокаты отца познакомили меня содним делом, которое подтверждает это положение. А это значит, что с темиденьгами, которыми я располагаю, я могу нанять детективов, чтобы они выяснилитвое прошлое. А когда тебя вызовут на свидетельское место, я тебя как следуетвыпотрошу, спрашивая о всех именах, свиданиях, пикантных обстоятельствах…
В порыве слепой ярости она швырнула стул.
Такого маневра он не ожидал. Стул ударил его в низ живота.На мгновение лицо его выразило крайнее удивление, а потом он согнулся от боли.
