— Она молодо выглядит, — заметила я.
Инна фыркнула:
— Издалека молодо. Слушай, да ты, может, с нейвстречалась раньше. Она страшная тусовочница. И ее муженек тоже.
— Шапкин, Шапкин… — пробормотала я, будто пытаясьвспомнить. — Знакомая фамилия. Не тот ли это тип, что проходу мне не давална майском банкете? — фантазировала я. — Как он выглядит?
— Гарик? Высокий, худой, с залысинами. Не оченьсимпатичный. У него длинный нос с горбинкой и глаза неопределенного цвета…Высокомерные такие.
Я вцепилась пальцами в подлокотники кресла. Инна описывалачеловека, безумно похожего на Шлыкова. Быть не может.
— Точно, это он, — кивнула я головой. —Ухлестывал за мной, как мальчишка. Матвею даже пришлось увести меня домойпораньше.
— Гарик к тебе приставал? Странно, ты совершенно не вего вкусе. — Инна пожала плечами. — Наверное, он тогда простонапился.
— А ты прямо знаешь, кто в его вкусе, — подкололая.
— А как же? усмехнулась Инна и принялась объяснять:
— Он обожает женщин маленьких, плотненьких, крепеньких,как маринованные огурчики, умеющих стоять на своем. Таких, знаешь…победительниц. Которые завязывают бантик на шее у мужчины не для того, чтобыпоказать, что приручили его, а исключительно с целью унизить.
— Ничего себе!
— Его жена как раз такая.
— Тома?
— Ну да. Представляешь, каков парадокс? Все любовницыШапкина как две капли воды похожи на его жену!
— Зачем же ему любовницы в таком случае? — непоняла я.
— Затем, что Томка держит его на коротком поводке.
— А он терпит?
— Он в нее безумно влюблен.
— До сих пор?
— Что значит «до сих пор»? Они женаты не так давно.Томка вторая жена Шапкина. И он не просто влюблен, ослеплен, как мотылеквзорвавшейся петардой. Он ради нее на все пойдет!
К этому моменту Юрик закончил свой титанический труд ипобедоносно снял с меня покрывало. На взгляд Инны, я слишком индифферентноотнеслась к столь резкой смене имиджа, но моя голова работала сейчас совсем вдругом направлении. Пока Юрик занимался Инной, я лихорадочно размышляла.Портрет Шапкина, нарисованный Сагаевой, и в самом деле напоминал Шлыкова. И обефамилии на букву Ш. Может, это совпадение? «Нет, таких совпадений не бывает. Иннуни за что нельзя отпускать, пока она не расскажет все, что знает». Впрочем,особо наседать мне не пришлось.
— Слушай, может, поедем ко мне? — предложила она,когда мы вышли на улицу, распространяя вокруг себя аромат дорогого парфюма.
— На чашечку кофе?
— На рюмочку водки. Матвея помянем.
Мы поехали поминать Матвея. Потом перешли на обычный треп. Янавела Инну на разговор о прошлогоднем круизе и как бы между прочим спросила:
— А у тебя есть фотографии?
— Есть, конечно. Сейчас достану.
Листая фотоальбом, Инна трещала без умолку. В очередной разперевернув страницу, она воскликнула:
— А вот и Шапкин с женой! Видишь на ней эту дикуюкомбинацию? Кажется, она думала, что это вечернее платье. А вот и Гарик. Ну?Это он к тебе приставал?
— Он, — еле-еле выдавила я.
Со снимка на меня смотрел улыбающийся Шлыков. Черт побери,неужели фээсбэшники живут под чужими именами и имеют «крыши»? Мазуренкоуправляет мебельным салоном, а Шлыков агентством по трудоустройству? Можетбыть, у Егора тоже другая фамилия? Свихнуться можно.
Проявив живой интерес к рассказу Инны, я тем самымстимулировала ее речевой аппарат. С помощью наводящих вопросов я ловкоопустошила ее банк информации, выведав максимум возможного.
— У Томы есть дети?
— Нет. А вот у Шапкина есть. Дочь от первого брака,студентка. Учится в архитектурном. Кажется, платно. И уже выскочила замуж закакого-то хохла. Такой дерзкий молодой мерзавец. Зовут Егором.
Мазуренко! Я схватила бутылку и, не спрашивая, наполниласвою рюмку. Мне явно следовало выпить еще. Выходит, Мазуренко — зять Шлыкова.Возможно, именно поэтому он ведет себя столь беспардонно? Если тесть и будетчем недоволен, сильно не накажет.
Стоп! А что делала Томочка Хорошевская в квартире Егораранним утром? Тут мне в голову пришла новая и чрезвычайно пикантная мысль. Что,если молодая жена Шлыкова — любовница его зятя?
Распрощавшись с Инной, я помчалась домой. Я надеялась, что квечеру Кате и Ирочке удастся привести пленницу в чувство и выпытать у нее хотькакую-нибудь информацию. До восьми вечера я промучилась в неизвестности, потомнабрала номер Катиного мобильника.
— Приезжай, — коротко бросила та. — Толькоосторожно.
Я выделывала немыслимые трюки, чтобы оторваться отгипотетического «хвоста», — выпрыгивала из уже тронувшихся автобусов,таилась по туалетам в маленьких бистро и бегала по подворотням. Один раз дажеспряталась за мусорными баками, зорко оглядывая через щели окрестности. Думаю,если бы за мной следил шпик с чувством юмора, он бы умер со смеху.
Когда я наконец постучала в дверь знакомого особнячка подсимпатичной треугольной крышей, на улице уже стемнело.
— Ну? — нетерпеливо спросила я, когда Катя открыладверь. — Что тут у вас?
— Послушай сама, — предложила та.
Из комнаты вышла Ирочка — под глазами у нее залегли тени.
— Она ругается, — брезгливо сказала она. —Эта женщина ругается, как сапожник.
— Даже я не слышала прежде таких слов, —усмехнувшись, призналась Катя. — Как только мы открываем окошко, на насобрушивается настоящий шквал словесного мусора.
Я подошла к двери, ведущей в подвал, приоткрыла окошко ипозвала голосом заговорщицы:
— Томочка! Томочка, это ты?
Сначала в мой адрес понеслись ругательства самой низкойпробы, потом внезапно они прекратились, и низкий голос повелительно спросил:
— Кто это?
— Это я, Мариша, жена Матвея Заботина. Вернее, вдова.Не помнишь меня? Я подруга Инны Сагаевой.
Снизу раздались торопливые шаги, и в щелке показались двалюбопытных зеленых глаза.
— Матвея я, конечно, знала. И Инну знаю. Та еще дура.Значит, Марина Заботина? Что ты тут делаешь? Ты заодно с этими лахудрами?
Обе «лахудры» позади меня замерли, боясь дышать.
— Тебя скоро отпустят, — подбодрила я пленницу.
— Когда?
— Через пару дней. На самом деле это будет зависеть оттого, насколько покладистым окажется твой муж.
— Вы меня что, ради выкупа похитили?
