некий волшебный предмет, без которого тот не сможет жениться на загадочной и крайне требовательной принцессе. С честью пройдя все испытания, он возвращается домой, но тут принцесса подговаривает короля живьем сжечь молодого человека на костре. Ему на помощь приходит колдун, в некотором роде его духовный отец (выступающий в обличье коня!), и дает ему волшебное снадобье. Парень натирается этим снадобьем и не только выходит из огня целым и невредимым, но и обретает невиданные красоту и ум. Иначе говоря, перед нами – результат полной регенерации героя. Принцесса требует, чтобы король подвергся тому же испытанию; тот смело шагает в костер и в нем сгорает. Принцесса выходит замуж за героя, который, пройдя все этапы инициации и бросив вызов смерти, преображается и переходит на высший уровень сознания[125]. Но разве не о том же пишет Дилан Томас?
Эта странная сказка, бесспорно, представляет собой одну из фольклорных реминисценций ритуала Самайна, в ходе которого королевская власть проходит испытание огнем: «старый король» гибнет, но лишь для того чтобы возродиться более сильным и с еще большей энергией обеспечивать процветание своему народу. Та же тема возникает в ирландской повести «Опьянение уладов» и во второй ветви валлийского эпоса «Мабиноги». Подобных сказок, передававшихся из уст в уста, существует множество, и не только в бретонской традиции, но и в культуре всех народов Западной Европы. Еще раз вспомним принцип алхимиков: «Solve et coagula» («Разлагай и соединяй»). Избавиться от смерти можно единственным способом: раствориться в ней и возродиться в новом состоянии.
Возникает вопрос: необходимо ли пройти некий обряд посвящения, «чтобы успешно преодолеть все этапы «умирания и возрождения»? Ответа на него у нас нет. В «Тибетской книге мертвых» («Бардо-Тхёдол») говорится о постепенной инициации, благодаря которой душа в момент отделения от тела может избежать встречи со злокозненными существами, стремящимися сбить вновь умерших с верного пути в Иной мир. «Бардо-Тхёдол» дает конкретные рекомендации, как душе побороть искушения и не поддаться ложной иллюзии, что она все еще продолжает существовать в материальном мире. Кельтская традиция в этом отношении более осмотрительна и утверждает, что контакт с невидимым миром происходит сам собой и не требует особой подготовки.
Урок, который нам дает ирландская повесть «Приключения Неры», заключается в том, что проникновение в Иной мир может происходить помимо воли человека, а главное – неожиданно для него самого. Когда Нера, повинуясь приказу короля Айлиля, в ночь Самайна идет в пыточную и расталкивает толпу призраков, чтобы завязать ивовый прут вокруг щиколотки повешенного, он не знает, что попадает в другое измерение и другое время, где все вещи воспринимаются иначе. И только женщина из сида, ставшая его женой, открывает ему глаза, тем самым давая возможность установить связь между двумя мирами, спасти своих соотечественников от ужасной участи и зажить богато и счастливо.
Концепцию «соскока с крючка», достигаемого естественным путем, без применения каких бы то ни было галлюциногенов, мы находим и в творчестве американского писателя Эдгара Райса Берроуза, автора знаменитой серии книг о Тарзане. Но, возможно, наибольшей метафизической смелости писатель достигает в первом романе из цикла о Джоне Картере. Герой, капитан армии южан Джон Картер – пожилой человек. Однажды вечером он совершал конную прогулку по отдаленным уголкам Аризоны, и его неожиданно охватила слабость, он укрылся в пещере и прилег. Настала ночь. Небо усыпали звезды, но ярче всех светил красный Марс. Вдруг герой почувствовал, что отделяется от собственного тела. Он посмотрел вниз и увидел себя, безжизненно распростертым на полу пещеры. В этот момент его подхватили светящиеся лучи, испускаемые планетой Марс.
Так он, целым и невредимым, оказался на Марсе, в странном на первый взгляд мире, в котором он, впрочем, скоро освоился. Он пережил невероятные приключения и познал всепоглощающую любовь с «марсианкой». Кульминация наступает, когда он, спасая обитателей Марса от грозящего им удушья (на заводе, производящем воздух, происходит саботаж), теряет сознание и приходит в себя в своем прежнем теле, все в той же пещере в Аризоне, прекрасно помня обо всем, что с ним случилось во время путешествия за пределы Земли. Сон это был или реальность? Автор не дает на это ясного ответа, но во втором романе цикла Джон Картер будет по ночам не отрываясь смотреть на Марс, всеми силами стремясь вернуться на «красную планету», что ему в итоге и удастся.
Преодолеть границу между двумя мирами, имея возможность вернуться из одного в другой, – разве не об этом веками мечтало человечество? Об этой мечте и напоминает нам Эдгар Райс Берроуз. Его часто относят к категории авторов «популярной» литературы, находящейся примерно посередине между научной фантастикой и фэнтези, но без претензии на метафизическую глубину и знание мифологии. То же можно сказать и о многих американских фильмах, в том числе категории Б, посвященных теме Хэллоуина: если завязка еще как-то соотносится с мифами, связанными с праздником Самайн, то дальнейший сюжет строится на откровенной эксплуатации человеческих страхов перед всевозможными «монстрами» и дальше не идет.
К счастью, есть и другие фильмы, снятые европейскими кинематографистами, в которых Самайн и Хэллоуин показаны в правильном ключе, причем не в лоб, а очень тонко. Примером такого подхода может служить бельгийский режиссер Андре Дельво, сын знаменитого и загадочного художника-символиста (или сюрреалиста?) Поля Дельво. Особого внимания заслуживает его фильм «Однажды вечером в поезде». Главные герои – мужчина и женщина – искренне любят друг друга, но без конца ссорятся; фильм намекает на проблемы с взаимопониманием между представителями валлонской и фламандской культур. Женщина собирается навестить родственников и садится в поезд. Ее муж, блестящий университетский профессор (его великолепно играет Ив Монтан), в последний момент решает поехать с ней. Жена счастлива. В определенный момент муж выходит из купе в коридор, и тут вдруг стук колес стихает. Поезд продолжает катиться вперед, но совершенно бесшумно, а затем останавливается посреди фламандской деревни. Других людей вокруг нет, если не считать смутно знакомого герою философа и некоего молодого человека. Они пускаются в путь через дюны, болота и овраги, пока не попадают в какой-то странный город. Город как будто вымер, и лишь в одном кабачке наблюдаются признаки жизни. Троица заходит в кабачок. Обстановка там неприятная, а красавицу-официантку зовут Мойра[126]. Вдруг раздается страшный грохот. Когда герой приходит в себя, он видит, что все вокруг в дыму и повсюду фигуры пожарных. Его самого поддерживает медсестра. Он не ранен, просто оглушен. Тогда он понимает, что поезд потерпел крушение. Его ведут в наскоро устроенный морг, где он, рыдая, падает на тело погибшей жены.
Что это – сон (довольно страшный) или реальность? Режиссер ничего не объясняет, оставляя зрителю право судить об этом самому. Но для нас очевидно, что история происходит во время Самайна, когда мир мертвых открыт миру живых, и наоборот. Герой, сам того не сознавая, совершил обряд экзорцизма и побывал – безусловно, в течение доли секунды – в Ином мире. Но что такое доля секунды перед вечностью, одним из свойств Самайна? И герой вернулся в свой мир.
Как правило, подобный опыт переживается в одиночку. Герой фильма Дельво возвращается, но возвращается один. Его спутники по скитаниям по Иному миру сгинули в тумане. Что касается его жены, то в миг, когда «треснула» граница между двумя мирами, она уже была мертва. Ведь и Эвридика не вернулась из Ада, и Орфею вопреки своему горю пришлось в одиночку проходить обряд посвящения.
Дело в том, что переход
