в мир Хэллоуина – это и есть обряд посвящения. После него невозможно остаться прежним. Однако одиночество не означает отсутствия провожатого, который, часто прячась в тени, следит за всеми передвижениями неофита в Ином мире. На том же построена техника путешествия шамана в мир духов: ученик шамана пускается в долгий путь к центру лабиринта, преодолевая опасные препятствия; учитель следит за ним, иногда помогая ему, а иногда просто показывая, что есть и другие пути.
Такова главная тема романа английского писателя Джона Каупера Поуиса «Девичий замок». Несмотря на имя – в Уэльсе есть округ Поуис – автор романа был чистокровным англичанином, хотя называл себя большим валлийцем, чем сами валлийцы. Он потратил много времени на изучение кельтской мифологии и даже утверждал, что он – реинкарнация знаменитого барда Талиесина. В «Девичьем замке» мы встречаем персонажа по имени Дад Ноу-Мэн. По настоянию немного сумасшедшего философа Уриена он в поисках неизвестно чего без конца бродит вокруг кельтской крепости эпохи железного века (Девичьего замка) и постоянно сталкивается с разными существами, реальность которых сомнительна. Все повествование пронизано философскими мифологическими мотивами. Девичий замок – это Замок дев из легенд о поиске Святого Грааля и одновременно ирландской Эмайн Аблах, аналог Авалона, Яблоневого острова из легенд о короле Артуре. У героев говорящие имена. Дад (Dud) на валлийском и бретонском означает «некто», Ноу-Мэн (No-Man) можно перевести как «никто». Итак, Дад Ноу-Мэн – это «некто, кто пока никто»; тот, кто в своих блужданиях по Иному миру пытается стать «кем-то». Его направляет Уриен, которого зовут так же, как одного из персонажей Артурианы. Кроме того, под очевидным влиянием Андре Жида, автора «Путешествия Уриена» (по-французски «Voyage d’Uryen»), Поуис, опираясь на фонетическое созвучие, вкладывает в это имя особый смысл: d’Uryen – du rien (то есть «ни о чем»). Итак, герой, блуждая в царстве фей (аналог ирландского сида) и сталкиваясь с тенями Хэллоуина, не ищет ничего, но находит все.
Тема инициации находит также отражение в романе Рэя Бредбери «Дерево Хэллоуина». Вечером 31 октября группа детей ищет своего товарища. Но тот забрался на волшебное дерево и наблюдает оттуда, как по всей земле дети с радостью празднуют Хэллоуин. Он постепенно проникается духом этого ритуала и начинает понимать его исконный смысл.
Когда он спустится с дерева, у него будет ощущение, что он только совершил паломничество в Иной мир. На самом деле гротескные, шумные и веселые стайки детишек в вечер Хэллоуина, все эти исчадия ада, ведьмы и колдуны со своими отвратительными атрибутами – не более чем материализация того, что сознательно или неосознанно творится в глубине души каждого человеческого существа. Это еще один способ – смехом, издевкой и в любом случае снижением пафоса – бросить вызов трагедии человеческой судьбы. Смех называют спасительным потому, что он свидетельствует о нашей воле противостоять тому, с чем мы не согласны мириться. Гротеск позволяет низвести врага – в данном случае смерть – до ее истинных масштабов, подчеркнуть, что она слишком мала и незначительна, чтобы рассуждать о ней серьезно.
Но отторжение смерти может происходить и в совсем другой, безмятежной атмосфере. Таково творчество Жюльена Грака – писателя, считавшего себя наследником Шатобриана, немецких романтиков и сюрреалистов. Его книги – это спокойная медитация на тему Самайна и Хэллоуина. В «Замке Арголь» и «Сумрачном красавце» его персонажи существуют в некой пограничной зоне, где невозможно отделить реальность от воображения. В «Побережье Сирта»[127] он пошел еще дальше, не только наглядно, но и крайне эмоционально показав страх и нетерпение, с какими люди пытаются разгадать тайну загадочных болот (Сирта) в некоей выдуманной стране, попасть в которую невозможно без волевого стремления в Иной мир, даже если это сопряжено с огромными рисками.
Но наиболее ярко дух Хэллоуина Жюльен Грак в символической форме сумел выразить в короткой повести «Король Кофетуа»[128], включенной в сборник «Полуостров». История очень проста. Во время Первой мировой войны герой покидает Париж и едет навестить своего лучшего друга. Друг призван в армию и сражается на северо-востоке столицы, но получает увольнение и приглашает героя в свое имение, расположенное неподалеку от Компьенского леса. Итак, герой сходит с поезда и направляется в сторону имения. Там его встречает хорошенькая служанка и объясняет, что его друг пока не приехал, но должен быть с минуты на минуту. Она готовит ему ужин и показывает ему его спальню. Друг все не едет, а за окном слышны глухие раскаты пушечной пальбы. Война совсем рядом, но здесь, в имении, царят тишина и покой и время как будто остановилось. И тут между гостем и служанкой проскакивает искра, и они почти всю ночь занимаются любовью. Утром, так и не дождавшись друга, герой отправляется на железнодорожную станцию. И здесь узнает, что на календаре – День поминовения усопших.
В этом изумительно лаконичном повествовании ни о чем не говорится в лоб и, тем не менее, все сказано. Что это за имение на лесной опушке, из окон которого слышны звуки близкой войны? Жив друг героя или погиб? Но главное, к какому миру принадлежит загадочная служанка? Жюльен Грак не дает никаких объяснений, предоставляя читателю додумать концовку самому, как ему подскажет душа.
В любом случае очевидно, что опыт, пережитый героем в ночь Самайна или, если угодно, в ночь Хэллоуина, не пройдет для него бесследно. Он уже никогда не будет прежним. Он бродил теми же тропами, какими Беатриче вела Данте, в пространстве между Адом и Раем, где видения прошлого перемешиваются с видениями будущего. Он проник в ту же пещеру, где Нерваль[129], как ему казалось, встретил Фею – или это была Святая? – но, как бы то ни было, она приоткрыла ему тайны Иного мира. Deaths and Entrances. Смерть и инициации. Вот что стоит за маскарадной мишурой Хэллоуина.
Сакральное неотделимо от профанного, а народная память, всегда враждебная господствующим идеологиям, сохранила в своих глубинах, чтобы при удобном случае сделать явным, то самое естественное состояние, которым так восхищался утопист Жан-Жак Руссо, – состояние, существующее вне времени и пространства и являющее собой всеобщее братство людей и вещей.
Auzon (Озон)[130], Франция
Июнь 2000
Библиография
H. d’Arbois de Jubainville, Le Cycle mythologique irlandais, Paris, 1884.
Alexandre Bertrand, La Religion des Gaulois, Paris, 1897.
Yann Brekilien, La Mythologie celtique, Paris, 1980.
Henri Dontenville, La Mythologie française, Paris, 1973.
Georges Dottin, La Religion des Celtes, Paris, 1904.
L’Epopée irlandaise, nouv. éd., Paris, 1980.
Mircea Eliade, Histoire des croyances et des idées religieuses, t. III, Paris, 1983.
James Frazer, Le Rameau d’Or, nouv. éd., Paris, 1983–1984.
Claude Gaignebet, Le carnaval, Paris, 1974.
Dom Louis Gougaud, Les Chrétientés celtiques, Paris, 1911.
Ch. Guyonvarc’h, Textes mythologiques irlandais, Rennes, 1980.
Guyonvarc’h-Le Roux, Les Druides, Rennes, 1978.
Les Fêtes celtiques, Rennes, 1995.
Joseph Loth, Les Mabinogion, nouv. éd., Paris 1979.
Olivier Loyer, Les Chrétientés celtiques, Paris, 1965.
Jean Markale, La Tradition celtique en Bretagne armoricaine, Paris, 1975.
Le Christianisme celtique et ses survivances populaires, Paris, 1983.
Le Druidisme, Paris, 1985.
L’Epopée celtique d’Irlande, nouv. éd., Paris, 1993.
Contes de la Mort des pays de France, Paris, 1994.
La Grande Epopée des Celtes, 5 vol.
