слово, прозвучавшее на фоне крика чаек и шума волн Атлантического океана, пробудило в нем воспоминания. Он представил Жюстин на пляже Трестрау, ее смех, ее духи, каштановые волосы, развевающиеся на ветру, ласковый голос, карие глаза, которые смотрели на него с такой любовью…
– …
– Алло? – повторила она.
– Жюстин? – выдавил Мало через силу.
– Да…
– …
– Мало?
«Она меня узнала!» – обрадовался Мало. Это придало ему смелости.
– Да… ты можешь сейчас говорить?
– Конечно, могу, – поспешила ответить Жюстин. – Как поживаешь?
– Хорошо, ну… то есть нормально. А ты?
– Я тоже хорошо.
– Ты уверена, что можешь сейчас разговаривать? Какой-то шум слышу в трубке.
– Да, все в порядке, я рада, что ты позвонил.
– Мама, ты идешь? – услышал Мало в трубке детский, девчачий голос.
Он услышал, как Жюстин прикрыла трубку рукой.
– Сейчас иду, милая.
– Эй… я здесь, – прозвучал мужской голос, и Мало сразу же его узнал.
– Ты не одна, не буду мешать…
– Нет, я с Бенжамином и…
«И Сэмюэлем», – закончил мысленно Мало.
– Подожди, я отойду подальше.
– Не стоит… я… лучше перезвоню тебе.
Слова застряли в горле.
– … Я…
Больше ничего не приходило Мало в голову, и он отключился и разозлился на себя, что позвонил, что снова причинил себе боль. Он приучил себя к одиночеству, жил так уже много лет, но его чувства к Жюстин остались прежними, иначе его сердце не колотилось бы так бешено.
Ее голос по телефону показался ему счастливым. Они с Сэмюэлем создали семью. Разве могло быть иначе?
«Какой же я дурак, – подумал Мало. – На что я надеялся? Что она будет ждать меня все эти годы?»
Мечты о невероятном завели его в прежний тупик. Он боялся потревожить ее посреди семейного обеда. Она не обедала, но семья у нее и вправду была!
Куда деваются несказанные слова
Когда тебе не захочется больше ничего скрывать… ты познаешь покой и радость.
Хелен Шукман и Уильям Тетфорд. Курс чудес
Пробуждение этим утром было для Мало трудным. Прошлым вечером он пытался отвлечься, провел время с коллегами на пляже. После ужина Симона организовала для них урок зумбы, и всем понравилось, кроме Зои, которая вернулась в свое бунгало и наблюдала за происходящим издалека. В голове Мало все еще звучали обрывки вчерашнего разговора с Жюстин. Только Фуэнг сможет помочь ему яснее понять, что случилось, решил Мало и отправился на кухню, где старушка каждый день пекла кокосовые оладьи, которые все обожали. Мало тихонько подкрался сзади и стащил с тарелки горячее угощение, которое обожгло ему нёбо.
– Обжора! – обозвала его Фуэнг.
– Вы были правы, они самые вкусные, – проговорил Мало, с наслаждением дожевывая оладью.
– Хорошо спал? – спросила старушка, заметив усталость в его глазах.
Мало вздохнул.
– Вчера вечером я немного перебрал, мне хотелось выпить!
– Что?
– Я осмелился позвонить Жюстин, жалею теперь об этом, – признался молодой человек, доедая вторую оладью.
– Почему жалеешь?
– Она не ждала меня, она счастлива с Сэмюэлем.
– Это она сама тебе сказала?
– Нет, но это же ясно!
– Ничего не ясно, пока ты не спросишь у нее напрямую. Ты осмелился открыть ей свои чувства?
– Ну конечно, нет! Зачем мне выставлять себя еще большим дураком, чем я есть?!
Он помолчал немного.
– У них есть дочь. Настоящая семья!
Фуэнг не обратила внимания на его последние слова.
– Почему ты считаешь, что глупо говорить о том, что у тебя на сердце?
– Фуэнг, вы что, издеваетесь? – возмутился Мало.
Старушка вытерла лоб фартуком.
– Беда в том, что мы постоянно создаем о себе ложное представление. Разве может кто-то отреагировать так, как ты хочешь, если ты не показываешь своего истинного лица?
– Я не понимаю, Фуэнг, что вы хотите сказать.
– Хорошо, – сказала старушка, доделав последнюю порцию кокосовых оладий, – садись!
Она указала Мало на деревянный табурет в углу комнаты и села напротив.
– Пора тебе научиться быть настоящим. Знаешь, куда деваются несказанные слова?
Мало отрицательно мотнул головой.
– Они накапливаются в твоем теле и превращаются в разочарование, тоску, гнев, стыд, бессонницу и боль. Они подтачивают твою уверенность в себе, отравляют счастливые моменты. Они не исчезают, постоянно мучают тебя, медленно пытают.
– Но я же позвонил ей, я осмелился, как вы мне советовали.
– Это важный шаг. Теперь тебе нужно научиться быть самим собой. Когда ты прячешься, ты думаешь, что ты в безопасности, но ты лжешь самому себе и добиваешься результатов, которые не соответствуют твоим ожиданиям, потому что ты сам неискренен. Ты можешь привлечь к себе лишь то, что тебе равнозначно.
– Как же это сделать?
– Присмотрись к самому себе. Решившись ей позвонить, ты не готов был услышать правду, тебе хотелось сохранить надежду. Подсознательно ты поставил крест на этих отношениях ради того, чтобы поддерживать иллюзорную надежду.
– Да, это правда, но мне было легче не знать, что она вышла замуж и родила дочь!
– И что ты решил?
– Что я должен забыть о ней и двигаться дальше.
– И так и не рассказать ей о том, что тебя гложет?
Мало промолчал. Фуэнг снова заговорила:
– Вместо того чтобы прятаться за словами, которые на тебя не похожи, скажи ей то, что на самом деле чувствуешь!
– Не могу же я выплескивать на людей все, что у меня в голове, это бессмысленно!
– Почему?
– Потому что невозможно высказать всю правду, и вы это прекрасно знаете. Мне совсем не хочется снова мучить себя, испытывать боль, а потом чувство вины. А в данном случае я еще и выставлю себя на посмешище перед Жюстин!
Фуэнг как будто задумалась, и Мало решил, что ей нечего ему возразить. Она в задумчивости постукивала о губы кончиками пальцев.
– Недавно… нет, уже несколько лет прошло, – уточнила она, – я прочла интересную историю в учебнике по французскому языку, который дочь принесла для меня из школы.
«Один человек однажды пришел к Сократу.
– Ты знаешь, что рассказывают о тебе? – спросил он.
– Подожди, – прервал его Сократ, – сначала пропусти эти сведения через три фильтра.
– Три фильтра? – удивился человек.
– Да. Первый фильтр – это фильтр правды. Уверен ли ты, что то, что ты собираешься мне рассказать, – правда?
– Да, то есть нет… это то, что я слышал.
– Теперь второй фильтр. Он касается добра. Ты хочешь рассказать мне что-то хорошее?
– Нет, не совсем.
– Третий фильтр о пользе. Как ты думаешь, твои сведения мне действительно полезно знать?
– Нет, это вряд ли.
– В таком случае, – заметил Сократ, – зачем же ты хочешь рассказать мне о том, что не является ни истиной, ни благом, ни чем-то полезным
