снята, он получит главную роль в другом, не менее заманчивом фильме. Но Оливье продолжал торговаться. Телеграммы летали туда и обратно. На любые его условия соглашались. Наконец все разумные аргументы против возвращения в Голливуд были исчерпаны.
Из-за затянувшихся переговоров и необходимости найти себе замену в “Норвежских крысах” Оливье смог отправиться в Лос-Анджелес только через месяц. Трудно поверить, что даже тогда он не имел представления о своей будущей роли. В конце концов он узнал от лондонского репортера, что ему предстоит сыграть испанского посланника при шведском дворе XVII века, в которого Гарбо — королева Кристина — влюбляется во время своего путешествия инкогнито в мужском костюме.
Оливье отплыл в Америку в середине июля вместе с Джилл Эсмонд, которую приглашали и в театр, и в кино. На этот раз его сопровождала невероятная реклама — репортажи на первых страницах, фотографии и интервью во всей национальной прессе. «Это настоящая роль, которую Ларри Оливье заслужил давным-давно, — писал кинообозреватель лондонской “Ивнинг Стандард”. — В каждый свой образ он привносил талант, личное обаяние и красивую внешность. Уже неоднократно упоминалось его экранное сходство с Рональдом Колменом».
Внезапный интерес к его особе нравился, но не обманывал Оливье. Тем не менее будущее казалось ему блестящим, особенно когда он нашел студию в непривычном состоянии готовности. Его костюм, скроенный по присланным меркам, был уже сшит; после двухнедельных репетиций должны были начаться съемки. Никто не скрывал, что в качестве претендентов на роль Дона Антонио рассматривались многие актеры, в том числе Рикардо Кортез, Фредерик Марч, Нильс Астер, Франчот Тоун. Отвергли всех. Оливье дали понять, что Гарбо сама одобрила его кандидатуру, увидев актера в роли молодого любовника в “Путешествии на запад”. Продюсером фильма был Уолтер Уэнджер, режиссером — Рубен Мамулян.
Однако одно обстоятельство показалось Оливье весьма странным: в первую очередь собирались снимать центральный эпизод всей картины, сцену в деревенской гостинице, где Дон Антонио, впервые встретив переодетую королеву, вызывает в ней ту пылкую страсть, которая затем заставит ее пожертвовать престолом во имя настоящей и единственной любви. Такой план был для Оливье исключительно неудобен. Он должен был сыграть очень эмоциональную любовную сцену с совершенно незнакомой актрисой, ибо за короткое время до начала репетиций он не смог установить с Гарбо никакого контакта. Все наперебой уверяли, что ее ледяной аристократический тон был только защитной оболочкой для невероятно робкой от природы кинозвезды. Учтя это, Оливье при первой же деловой встрече включил скромное английское обаяние и в беседах старался изо всех сил, чтобы она почувствовала себя свободно. Все было напрасно!
К общему разочарованию, это отсутствие тепла бросалось в глаза и во время репетиций исторической любовной сцены. Оливье рассказывал:
“Павильон приготовили к нашему главному эпизоду гостинице, когда Дон Антонио, встретив Гарбо у нее в спальне, обнаруживает под мальчишеским нарядом пылкую и нежную женщину. Эту главу моей биографии я всегда буду вспоминать со смешанным чувством изумления и разочарования. Режиссер велел мне сделать шаг вперед, с нежностью обнять ее тонкий стан, посмотреть ей в глаза и тем самым разбудить в ней страсть ту страсть, из-за которой она впоследствии откажется от шведского трона. Я углубился в роль, вложив в нее все, что мог, но от прикосновения моей руки Гарбо оледенела. Я ощутил в ней внезапную напряженность, а глаза у нее стали пустыми и застывшими, как у статуи”.
Первые репетиции не привели ни к чему, кроме замешательства. Вскоре ”МГМ” сделала сенсационное заявление прессе: договор с Оливье расторгнут, вместо него приглашен Джон Джильберт.
Даже привыкший к внезапным потрясениям и сенсациям Голливуд был поражен. Джон Джильберт — новый Дон Антонио?! Конечно, нет! Может быть, другой Джон Джильберт, не тот поверженный кумир немого экрана, чей ореол ”великого любовника" был жестоко разрушен, стоило ему раскрыть рот и произнести: ”Я вас люблю” жалким, писклявым голосом? Не тот Джильберт, король бывших знаменитостей, который делал Гарбо регулярные предложения; который однажды едва не увел ее от мужа; от которого, надавав ему пощечин, она когда-то спряталась в дамском туалете?
В этом возвращении увидели акт благотворительности со стороны Гарбо, платившей Джильберту добром за помощь, принесшую в свое время успех ее первому международному фильму ”Плоть и дьявол”. Для раненой гордости Оливье такой вариант был наименее болезненным. Это еще не означало, что он не справился с ролью. Гарбо повернулась к Джильберту, когда он отчаянно нуждался в ее дружбе, и на месте Оливье ни один актер не стал бы вмешиваться в такого рода личные отношения. Однако к чему было дожидаться начала репетиций, чтобы спасать Джильберта на самой грани забвения? По условиям договора ”звезда” пользовалась привилегией выбора партнера и могла отклонить любых кандидатов.
Гарбо, как обычно, не проронила ни слова об этом деле, заметив только, что ей было очень неприятно видеть, как обошлись с Оливье, и из-за ее молчания вся история преобразилась до неузнаваемости. Во множестве книг написано, что после первой же ”бесчувственной” пробы Гарбо отправилась к Луису Б. Майеру и потребовала нового партнера; что Майер тянул и что кинобогиня прибегла к обычной тактике примадонны, прислав к началу съемок известие о своей болезни. У Майера не оставалось выхода, и Гарбо получила того партнера, которого добивалась. При этом подразумевалось, что Оливье не способен был вызвать у нее какие бы то ни было эмоции.
Но существует и другое, куда менее запутанное объяснение несчастного случая: Оливье просто не годился для предложенной роли. Это подтверждают и воспоминания Рубена Мамуляна: «Готовясь к съемкам “Королевы Кристины”, я подобрал импонирующих мне исполнителей на все роли, но никак не мог найти подходящего Дона Антонио, Мне казалось, что один актер, а именно молодой Оливье, должен подойти по внешности и всему типу его личности. Полагаясь и на свою интуицию, и на доводы разума в пользу того или иного актера, я обычно снимаю с ним пробы. Однако в данном случае равное значение имели два вопроса: во-первых, подходит ли актер для роли, и, во-вторых, позволят ли ему его опыт и авторитет быть на равных с Гарбо? Для мисс Гарбо, конечно, давно миновал период проб; но я мог прийти к окончательному решению, только сняв пробу Оливье с Гарбо, а не с кем-либо другим. Мисс Гарбо дала согласие, и я отснял весьма обширный материал. Для Оливье результат оказался отрицательным. Соответствуя роли по своим данным, он не обладал зрелостью, мастерством и профессиональным весом, необходимым для работы с Гарбо. Короче говоря, для Дона Антонио он был слишком юн
