равно она украдкой посмотрела вниз, на свою плоскую грудь, и подумала, что, возможно, Люси права.
Они с Натаном проходят в столовую, и там она ускользает от него в толпе. Миссис Джи машет ей от стола, где сидит со своей подругой.
– Какая прекрасная вечеринка, – восклицает она, расправляя складки на платье Беа. – Просто восхитительная. Ты не видела Уильяма? Как это на него похоже – заставить меня волноваться в канун Нового года, когда хочется просто расслабиться и провести вечер с друзьями.
– Он скоро появится, – успокаивает ее Беа, но сама в этом совсем не уверена.
– Хорошо бы, – фыркает миссис Джи. – В противном случае отец ужасно разозлится.
В половине двенадцатого Беа бродит по комнатам, пытаясь избавиться от Натана, избавиться от Люси, пытаясь найти убежище. И находит подоконник около парадной двери, частично прикрытый толстой бархатной шторой, садится на него и задергивает штору еще чуть-чуть, чтобы совсем скрыться от чужих глаз. Поджимает ноги, пряча их под подолом платья, и смотрит в окно; глаза постепенно привыкают к темноте, и она представляет, что сегодня вечером делала ее мама. Тоже пошла на вечеринку? Она даже не знает, встречается ли мама с другими мужчинами. Беа прикрывает глаза: она не хочет видеть, как чужой дядька обнимает маму, а она целует его в губы.
По обледеневшей дорожке к дому кто-то спешит, Беа наклоняется ближе к стеклу, щурится, пытаясь разглядеть, кто это. На Уильяма не похож, и она разочарована, непонятно почему. В последние месяцы они мало времени проводят вместе. Он ей даже не очень нравится теперь. Стал такой нервный и раздражительный. Почти всегда получает то, что хочет, но все равно вечно недоволен. Оркестр играет одну из ее любимых песен, задорный хит Томми Дорси[12], и Беа начинает вполголоса подпевать, притопывая в ритм носком туфли. Ей очень нравятся эти туфельки. Недавно она стала размышлять, сможет ли забрать с собой домой одежду, когда настанет пора уезжать.
Мимо подоконника проходят люди, и Беа отодвигается глубже за штору. Она знает, что Натан ее ищет. Слышно, как мимо проходит Люси, болтая с кем-то.
– Все в бальный зал! – кричит кто-то.
Беа прикрывает глаза и прислоняется к холодному оконному стеклу. Гости смеются и поют. Стекло подрагивает. Оркестр начинает новую песню. Беа смотрит на часы. Десять минут до полуночи. Она улыбается сама себе. У нее почти получилось.
– Беа, – полушепотом зовет голос, и это Джеральд.
– Джи! – Она удивленно вскидывается и понижает голос: – Я здесь.
Он засовывает голову за штору, потом забирается и усаживается рядом.
– Что ты тут делаешь? – радостно улыбается она. – Я думала, ты не хочешь идти на праздник.
Он пожимает плечами:
– Дома скучно. И я знал, что как раз сейчас ты будешь искать пути к бегству. – Он оглядывает подоконник. – Но, похоже, ты и сама отлично справилась.
– Как ты догадался, что я здесь?
Он хмыкает:
– Вспомни, сколько уже мы с тобой играем в прятки? Ты же удивительно предсказуема.
Беа показывает ему язык.
– Да-да. Но вдобавок я обыскал все вокруг. Мама, папа и Уилли в бальном зале.
Беа резко выпрямляется:
– Уильям здесь?
Джеральд кивает:
– Пришел с какой-то девушкой. А мама и папа танцевали.
– О, – говорит Беа, – на это я хочу посмотреть.
Джеральд корчит рожу.
– Да на что там смотреть, они просто танцуют.
Беа уже сползает с подоконника.
– Но они никогда этого не делают. Они вообще редко прикасаются друг к другу. Давай, Джи, сходим глянем.
– Нет, – ноет он, – давай останемся здесь.
Беа решительно хватает его за руку:
– Пошли, Джи.
Они вместе бегут в бальный зал, как раз вовремя – собравшиеся начинают отсчитывать секунды до полуночи. Они останавливаются у входа, прислоняются к стене. Ровно в полночь все кричат «С Новым годом!». Оркестр играет «Старую дружбу». Беа поворачивается к Джеральду и стискивает его руку:
– С Новым годом, Джи.
– И тебя, – сжимает он ее руку в ответ, а потом коротко обнимает.
Позже Беа едет домой в машине Уильяма.
– Что случилось с твоей девушкой? – интересуется она, забираясь на переднее сиденье. – Разве ты не должен подвезти ее домой?
Она согласилась еще на один танец с Натаном, который отыскал ее сразу после полуночи, и видела, как Уильям выплясывал с какой-то блондинкой, и они так тесно прижимались друг к другу, что Беа пришлось отвернуться.
– Она поехала с подружками, – отвечает он. – Они все живут в Уэллсли.
Оба молчат, Уильям выруливает на шоссе.
– Я искал тебя, – говорит он, не отрывая взгляда от дороги. – Думал, ты ушла.
– Нет, просто пряталась от Натана, – признается она.
Уильям улыбается. И после короткой паузы продолжает:
– Она не моя девушка, мы просто весело проводим время вместе.
– Мне нет до этого никакого дела.
– Я так и думал. Просто хотел, чтобы ты знала.
Она кивает, и остаток пути они едут в тишине и темноте.
В теплой прихожей, пока они развешивают пальто и шапки, Беа решается наконец внимательно посмотреть на него. Уильям такой элегантный в смокинге. Будущим летом ему исполнится семнадцать, почти взрослый уже.
– Ты красивый. – Слова вырываются будто сами собой.
– Ты тоже. Я хотел сказать тебе это раньше, но возможности не было.
Он собирается сказать что-то еще, но тут в дверь врывается миссис Джи.
– О господи, такой холод, все заледенело, эти дороги такие скользкие, опасные. Нас страшно занесло, но папа настоящий мастер вождения. – Она поворачивается к Уильяму и грозит ему пальцем: – Уильям Грегори, вы выехали после нас, но уже дома. Ты ехал слишком быстро. И с таким драгоценным пассажиром.
Уильям целует мать в щеку.
– И тебя с Новым годом, мама.
Позже, раздеваясь, Беа улавливает на своей шали едва заметный запах одеколона Уильяма и, прежде чем аккуратно сложить ее и убрать в ящик комода, прижимает нежный шелк к лицу.
Нэнси
А в этом году уже Нэнси не хочется ехать в Мэн. Все больше времени у нее занимает разная помощь военным: вязание носков для солдат, консервирование овощей, а сейчас, весной, она решает заняться своим Садом Победы. Если они уедут на три месяца, сад погибнет. Она, конечно, может нанять какого-нибудь местного парнишку для присмотра за растениями, но это совсем не то же самое. Да и вообще как-то это сейчас чересчур. Потратить столько бензина, чтобы только греться на солнышке и провести лето, наслаждаясь жизнью, – это кажется неправильным.
– Я восхищаюсь твоей мамой, – признается она Беатрис однажды днем, возясь на кухне с печеньем к ужину. Беа сидит за столом, делает домашнее задание по французскому. – Только представь. Работает
