исчезает. Беспамятство.
Она почувствовал, как нижняя часть туловища слилась с пространством и растворилась. Вера находилась между мирами и ничем не руководила. Только почему-то знала, что нельзя разжимать пальцы правой руки. Там крестик. Он – спасение! И Вера держала серебряный крестик, судорожно сцепив пальцы. А в голове что-то время от времени подрагивало.
Старуха перешагнула за порог. Остановилась, насторожено прислушалась.
Крохотное пламя свечи по-прежнему состязалось в неравном забеге с домашним светильником. Воздух наполнился флюидами угара. Вера дышала, а наши слова, похоже, уже не воспринимала.
В очередной раз, когда сын вернулся с пустым ведром из туалета, он показал мне мой серебряный крестик. Я глянул на Верину руку и похолодел. Крестика там не было.
– Как он у тебя оказался?
– Мама уронила, – я посмотрел на Веру. На меня в ответ уставились ее завидно молодые глаза. Неосознанно я еще продолжал чего-то делать, не помню, как уснул. Уснул и сын.
Старухе потребовалась миллионная доля мгновения. Она аппетитно засучила усиками, подняла клешню и клацнула ею.
Просела крыша в сером доме.
Былинка в доме том жила.
Гуляет ветер по соломе,
Дуреет сорная трава…
Глава 18 Душа
Это случилось, как провал. Утром третьего дня календарной зимы, повинуясь непреложному закону, Душа вышла из тела. Хлебнув последнюю каплю воздуха, тело замерло и уже не могло задерживать ее. Невидимым дуновением она отделилась от плоти. Лишилась физических оков и… Потерялась.
Вскоре очнулась. Посмотрела на стену и увидела другую комнату в овальном блестящем окне. То было зеркало. Она, несмышленая, с размаху заглянула туда и очутилась… Нигде… Не было ни верха, ни низа. Невесомость. Сознание полного одиночества в окружающей бесконечности вызвало ледяной ужас…
Свет появился не сразу… Он возник как защита, как эхо, как отзыв на обуявшую жуть. Он прибывал отовсюду и разрастался все больше и больше, укутывал, сжимал ореол темноты вокруг. Душа чувствовала, что растворяется в приливах света. Оттаивала. Это было похоже на прозрение. Возникли очертания вещей. Душа различила вдруг саму себя.
Она лежала внизу, на кровати, в ночной сорочке, в белой косынке, была бледная и неподвижная. Сбоку от нее лежал муж. Он спал. С другой стороны тахты, притулившись на краю, спал сын. Душа помнила, как муж избавлял ее от умопомрачительной боли. «Так было? – вдруг спросила она себя. – А теперь боли нет. Почему?» Она помнила свои страдания, отчаянный порыв, потом – забытье… Произошло нечто чрезвычайно важное! Душа вглядывалась в происходящее.
«Где я? – она пока не знала. – Что я? – Душа пыталась рассмотреть себя вне тела и увидела нечто невообразимо отвлеченное. – Почему нас двое?» И не могла оторваться от ощущения привязанности к той, что лежит на кровати.
Свет усиливался. Яркое облако залило, затуманило все вокруг. Оно отвлекает, не дает понять, что случилось. Душа, видит: муж проснулся, заглядывает ей в лицо. Окликнул сына. Сын соскочил с кровати.
– Папа, что с ней? – муж молча глядит на нее. Потом произносит:
– Она умерла.
– Не может быть! – закричал сын. Давай сделаем искусственное дыхание.
– Не поможет, Алеша. Она умерла.
– Папа, давай делай искусственное дыхание! Что это такое?! – сын заплакал. Муж положил ей на рот снятую с головы косынку и стал вдыхать туда воздух. Сын плакал, стоя рядом.
Душа удивилась: «Почему он плачет?» Ей вдруг захотелось приблизиться, слиться с ним. А не ладится что-то, мешает какой-то густой ореол. Они двигаются, говорят. Медленно как-то. Как в заторможенной съемке. Не видят ее. «Зачем так? Кому что надо?» – Душа недоумевает. Смотрит и не может оторваться от созерцания самой себя, такой близкой, родной. И неподвижной.
И эти двое самых родных. «Почему муж говорит, что я умерла? – Душа не может отделить себя от этой женской фигуры, где знакома каждая мельчайшая черточка, известно каждое тончайшее ощущение. «Она только что была во мне. Или я была в ней? Мое… ее… это… – Душа путалась в определениях. – Тело… Теперь это предмет?» «Что со мной? Куда надо?» – Душу что-то зовет, тянет, а она не хочет отстать от теплой постели, оторваться от созерцания её, но уже и не её тела…
«Ей, наверно, холодно, – почему-то подумала Душа. – Без меня…» – И осеклась. Что-то не укладывалось в понимании Души, что-то было не так.
«Смерть пришла?.. Вот как!.. А я жива: вот она, я». – Душа снова попыталась оглядеть себя: очертания ног, и рук, и туловища прояснились, стали похожими и знакомыми. Но не было четких линий. Какие-то бесформенные зыбкие образы вплетаются в окружающий свет.
«Ах, а где воздух?.. Ах-ах! Воздух мне не нужен?.. Я – душа?.. – спрашивала себя Душа. – А она – кто?» И чувствовала снова, как что-то в прибывающем ярком свете настойчиво манит куда-то, отвлекает. А кто-то из темноты уцепился, держит. И боязно отдалиться. И непостижимо… И трепетно…
Светлое облако сжимается в шар, густеет. Яркий свет ослепляет, замывает все вокруг, подмывает Душу с места. Душа не дается: ей хочется быть ближе к своему телу. Так надежнее. Но что-то все настойчивее подталкивает ее отсюда.
«Зачем? Куда? – недоумевает Душа. «Вот муж рядом с моим телом», – Душа видит, как он закрывает пальцами веки. Веки сомкнулись, застыли. «У нее глаза закрытые, – Душа попыталась отделиться от неподвижной женщины. – А я вижу». Душа видит, что ее сын стоит у постели. Вытирает кулаком слезы. Спрашивает:
– Папа, почему она умерла? – муж вгорячах срывается в ответ:
– Откуда я знаю!? Наверно, потому что Бог оказался на стороне дьявола, – муж тоже заплакал.
«Почему я никогда не видела, как они плачут? Они обо мне плачут? Потеряли? Так я тут. Вот она, я. А что я? Они видят только тело? Во-от как?!..» – Душа, наконец, прозрела: «Мое тело мне ни к чему? Я не буду теперь с ним вместе? Как легко! А где у них душа? Почему ничего не видно?» И вдруг Душу осенило: ореол вокруг мужа!.. «Он – его душа?» – ответа не было.
«Что же. Так надо? А что я могу?» Душа не успела задуматься, как что-то ее подхватило. Она тут же оказалась в другой комнате: «Это, коридор, это кухня, окно. А что там?» – Душа вмиг очутилась за окном и испугалась. Испугалась не от увиденного за окном (она как будто уже давно все знала), а от своего бездумного поступка. Как она так внезапно решилась оторваться от тела? Вновь вернулась в квартиру. Впрочем, квартиры, как таковой не было. Было
