такими грудами деревьев. Вдруг вожак остановился.
Путь был прегражден. Несколько елок лежали поперек, одна на другой. Вожак внимательно осмотрелся кругом. Выйти из тупика можно было только направо. Здесь оставался узкий проход. Он вел на старую, заброшенную тропу, с обеих сторон огороженную жердями.
Слонихи напирали на нерешительного вожака. Задний отряд самцов теснил среднюю часть стада.
В это время свист, крики и глухие удары дубинами по стволам стали раздаваться с новой силой. Толпа явно приближалась. Запах горящей смолы усиливался. И вожак с шумом ринулся через проход направо. За ним хлынули остальные. Здесь начинался уже более редкий сосняк, и сквозь него виднелся просвет оврага.
Вожак вышел на ровную площадку, обнесенную с двух сторон довольно высоким валом. Но не успел он сделать по ней и двух шагов, как вдруг площадка затрещала и рухнула под тяжелым зверем. С ним вместе полетели вниз жерди, сучья, валежник, еловые лапы, комья снега и шагавший рядом годовалый слоненок.
Упавший мамонт испустил потрясающий вопль. Невыносимая боль исторгала из него неслыханные звуки. Что-то острое вонзилось в глубину его внутренностей. Он упал так неловко, что задние ноги его еще не опустились на землю, а передние подогнулись, и он никак не мог встать на все четыре ноги.
Перепуганное стадо разделилось на два потока и с треском ломилось через чащу по обе стороны ловушки. Свист и крики подростков, рычание мужчин и визги женщин становились все громче и все сильнее пугали зверей. Как бурная лавина, понеслись к берегу Большой реки потерявшие рассудок хуммы, ломая все по дороге.
История ловушки
Ловушка, в которую попали большой и малый хуммы, имела длинную историю. Она строилась много лет. Ее начали делать еще деды теперешних Красных. Сначала на этом месте была небольшая яма. Это была ловушка на малых зверей. В нее ловились лисицы и росомахи, детеныши косуль, иногда зайцы-беляки. Яма была узкая. Глубина ее была не больше человеческого роста. Такие ямы охотники поселка делали в разных местах. Но это была «счастливая» яма. Охотники поставили ее на звериной тропе при начале оврага. Здесь проходил путь из глубины леса к берегу реки. Грунт был легок для рытья. Дождевая вода не застаивалась в ней. Она уходила в овраг сквозь пористую толщу песка. Охотники прикрывали ее тонким настилом хвороста и маскировали слоем гнилых листьев, мхов, лишайников.
Не проходило года, чтобы ловушка не дарила поселку по нескольку пойманных зверей. После каждой поимки ловушку нужно было поправлять и налаживать снова, вынимать осыпавшуюся землю. Песок рыли палкой, сгребали в кожаные мешки и подавали их тем, кто стоял наверху. С каждым годом яма делалась шире и глубже. В нее начали проваливаться взрослые косули, молодые олени, телята туров и бизонов. Летом это случалось реже. Зимой, когда снег покрывал все следы людей и искусственную настилку, ловушка после снегопада работала отлично. Охотники приписывали свои удачи не тому, что хорошо было выбрано место. Они думали, что настоящая причина — искусное заклинание, магические танцы, бормотание старух и колдовские рисунки на стволах деревьев. Так верили старые. Так верили и молодые. Лет тридцать назад в ловушку провалился старый зубр. Он упал вниз головой, а ноги торчали кверху. Ловушка была так узка, что зубр не мог в ней перевернуться. Он дико ревел и бил задними ногами. Края ямы осыпались от ударов копыт. Люди, прибежавшие на рев, нашли его полузасыпанным песком. Они истыкали его сверху копьями, и бизон издох от потери крови. С этих пор яму пришлось сильно расширить и углубить. В следующие годы в нее стали попадать взрослые олени, туры и бизоны. Один раз провалился самец гигантского торфяного оленя. Он обвалил рогами груду песка, встал на дыбы и выпрыгнул из ямы на глазах у охотников. С тех пор яму сделали еще шире и глубже.
Художник Фао, который тогда считался лучшим ловцом, придумал новый способ — вкапывать в дно ямы крепкое копье. Потом стали ставить туда заостренную жердь, чтобы на нее натыкались звери. Однажды в ловушку свалился грузный носорог. Как щепку, переломил он еловую жердь. После этого Красные притащили целое бревно, срезанное бобрами. Обуглили его конец на огне, остругали кремневыми ножами. Это страшное орудие прочно и глубоко вкопали в дно. Звери чуяли ловушку и обходили стороной по новой тропе. Но охотники перед загоном придумали загораживать обходную тропу стволами и направлять добычу по старому пути. Три года подряд в ловушку падали молодые хуммы.
Конец Уллы
Вожак ревел и бушевал в яме, как ураган. С трудом удалось ему подняться на ноги. Он топтал провалившиеся бревна. Они ломались под ним, как хрупкие спички. Он швырял хоботом хворост и песок. Он пытался подняться на дыбы. Огромные дуги его клыков врезались в края ловушки. Они мешали ему еще больше, чем острое бревно, пропоровшее ему брюхо. Охотники кричали и визжали кругом, как безумные. Великан был в плену, но и в плену он был ужасен! В голову зверя полетели копья и камни. Пленник яростно трубил, шерсть на загривке щетинилась, белки наливались кровью.
Ао набрал песку и швырнул в глаза хуммы, но тот зажмурился и заряд пропал даром. В это время с горстями песку выскочил вперед Улла. Он взобрался на вал поближе к зверю. Вдруг ноги его поскользнулись, и он неожиданно съехал к самому краю ямы. Огромный хобот чудовища опустился на врага и сбросил его на дно.
Визг женщин прорезал воздух. Охотники отпрянули прочь и на мгновение замерли. Был слышен только нечеловеческий вопль Уллы. Крик оборвался, когда его ребра затрещали под тяжелой звериной стопой.
Толпа очнулась, и новый взрыв криков, визга и рева раздался по лесу.
В зверя опять полетели копья и камни. Уа сорвал свою сумку, набил ее песком и плеснул им в клыкастую голову хуммы. На этот раз вышло удачнее. Хумма зажмурился и больше не поднимал тяжелых век. Теперь он только ревел и яростно мотал хоботом.
Ао вытащил из мешка белую статуэтку Матери-матерей и высоко поднял ее в воздух. Все замолчали.
— Мать-матерей, помогай нам!
Люди сцепились руками, и вокруг ловушки медленно закружился хоровод…
Старый хумма издох на другой день. Острый кол глубоко въелся в его брюхо. Маленький слоненок был задавлен ногами большого. Несчастный Улла был расплющен под передней частью туши. Когда быстроногие гонцы примчались звать женщин и детей на пиршество,
