— Друзья? — Соренза не знала, как на это реагировать.
Николас открыто наблюдал за ней, и это доставляло емуудовольствие. Он знал, как задеть ее. Соренза с деланным равнодушием пожалаплечами и сделала глоток шампанского, которое принес официант. Николаснаклонился к ней, и его взгляд стал совершенно серьезным.
— Ты нравишься мне, Соренза, — хрипло сказал он. — И я хочу,чтобы ты это знала. Сначала, признаюсь, я просто решил пофлиртовать, нопотом... потом все изменилось. Я ни к чему не собираюсь тебя принуждать. Но яхочу тебя, и то, что я чувствую...
О чем он говорит? Соренза сделала еще один, на этот разбольшой глоток шампанского. Никогда нельзя предугадать, что он сделает илискажет в следующий момент. Сейчас он серьезен, через минуту смеется. Настоящийхамелеон.
Николас снова откинулся назад и тихо спросил:
— Это тревожит тебя? — Его серо-зеленые глаза смотрели нанее пристально и выжидающе.
Она нервно улыбнулась.
— Конечно нет. Каждому приятно, если он кому-то нравится,разве не так? Нет ничего плохого в симпатии одного человека к другому.
Соренза предпочла бы, чтобы Николас опять вернулся к темеотношений без взаимных обязательств. Этот мужчина не для нее, и не стоитвыдумывать то, чего нет.
— А если симпатия перерастает во что-то большее? — настаивалон.
Николас опять загнал ее в тупик, и, не зная, что ответить,Соренза отвела глаза.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — с вызовом спросила она, мгновенновозвращая к нему взгляд. Ей действительно надо было это знать.
Помолчав немного, он сказал:
— У нас еще все впереди, правда? — Его слова прозвучалискорее как утверждение, но он все же ждал ответа.
К счастью для Сорензы, в этот момент появился официант сменю, и она одарила его такой ослепительной улыбкой, что молодой человекудалился в полном замешательстве.
Николас взял меню из ее рук и, нежно взяв за подбородок,посмотрел ей в глаза.
— Ты рассказала мне о своей матери, Соренза. А отец, что онбыл за человек?
Взгляд потемневших серых глаз и упрямое молчание были яснеевсяких слов.
— Ладно. Забудем об этом. — Николас отпустил ее подбородок ивернул ей меню. — Я бы что-нибудь посоветовал, но ты все равно меня непослушаешь, так что лучше не буду.
Увидев улыбку на его лице, Соренза облегченно вздохнула.
— В тот раз это было глупо с моей стороны, — признала она. —Но ты показался мне тогда очень высокомерным.
— А сейчас? — поинтересовался он.
Сейчас ты милый и хороший, подумала Соренза. С тобой оченьлегко. С другой стороны, если бы ты не умел прикидываться белым и пушистым,когда этого требуют обстоятельства, ты вряд ли преуспел бы в бизнесе.
— Доля высокомерия в тебе все еще осталась, — съехидничалаСоренза и помолчала, прежде чем добавить: — Просто я к этому уже привыкла.
Николас лукаво улыбнулся.
— О, есть еще очень много вещей, к которым ты могла быпривыкнуть, поверь мне.
Было ли это от шампанского или от того, что она, красивоодетая, сидела сейчас рядом с самым потрясающим мужчиной на свете, но Сорензаискренне наслаждалась этим вечером. На ее глазах Николас превратился внастоящего светского льва и был сейчас воплощением любезности ипредупредительности.
Красивый и раскрепощенный, он казался еще привлекательнее,чем прежде. Танцуя, он так сильно прижимал Сорензу к себе, что ей казалось, чтоеще мгновение, и она растает в его руках от блаженства или от того же самогоблаженства вознесется на небеса. Танец превратился в удивительную, пьянящуюсмесь движений и эмоций, впитывая которую Соренза все больше и больше терялаголову. Он не понимает, что творил со мной, думала она, несколько раз сбиваясьс ритма и ругая вслух сломанную ногу, а про себя свою слабость...
Было уже поздно, когда они возвращались домой. В таксиНиколас обнимал Сорензу за талию, а ее голова покоилась на его плече.
Когда они подъезжали к дому, пары шампанского вместе свпечатлениями от танцев почти выветрились из головы Сорензы, и единственное,чего ей безумно хотелось в тот момент, это пригласить Николаса домой, но нетолько на чашку кофе. Разум твердил ей, что отдаться ему сейчас было бы глупо илегкомысленно, душа же жаждала нежности и ласки. Какой смысл оставаться водиночестве, если можно упиваться счастьем в объятиях такого потрясающегомужчины?
Наконец такси остановилось у подъезда ее дома, и Николаспомог ей выйти из машины. Подойдя к водителю, он о чем-то попросил его, иСорензе стало горько: Николас не собирался оставаться.
Взяв ее под руку, он помог ей подняться по ступенькам.Соренза открыла дверь, и в следующий миг оба оказались в темноте холла.Порывисто прижав ее к себе, Николас стал жадно целовать ее лицо и шею. Его рукиисследовали изгибы ее тела, а она дрожащими пальцами, проникнув под рубашку,ласкала мускулистую грудь. Его поцелуи становились все более страстными, телонапряглось и теснее прижалось к ней.
Сорензе показалось, что еще несколько секунд, и он овладеетею. Да и она хотела того же — чтобы он сделал ее своей. Вдруг совершеннонеожиданно Соренза почувствовала, как Николас осторожно отстраняет ее от себя.
— Я должен идти, — прошептал он, как будто извиняясь.
Она могла бы попросить, чтобы он остался и любил ее, чтобызаплатил таксисту и вернулся, но не сделала этого. Лишь сжала руки в кулакитак, что ногти больно впились ей в ладони.
— Я позвоню, — хрипло сказал Николас. — Хорошо?
— Хорошо.
Соренза смотрела на него широко открытыми глазами, прилагаянеимоверные усилия, чтобы снова не прижаться к нему. С ней творилось что-тонепонятное и потому пугающее.
На прощание Николас обвел контур ее губ указательным пальцеми опять поцеловал. Затем распахнул входную дверь и быстрым шагом направился кмашине. Соренза стояла безвольная, опустошенная и молча смотрела ему вслед.Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.
Николас обернулся и помахал ей. Соренза попыталась помахатьв ответ, но рука беспомощно повисла вдоль тела.
Когда фары в последний раз осветили плиты тротуара и машинаскрылась за поворотом, Соренза все еще смотрела в пустоту и ее душили слезы.
По другую сторону дороги она увидела выпрыгнувшую из кустовполосатую кошку, которую неотступно преследовал рыжий кот. Кошка шланеторопливо и важно, изредка поглядывая назад, дабы убедиться, что ее поклонниквсе еще здесь.
— Тебе легко, — с завистью пробормотала Соренза. — Никакихволнений, никаких переживаний по поводу того, захочет ли он тебя завтра утром.Никаких обещаний и клятв...
