Наконец Николас сообщил ей, привычно растягивая слова, чтоприлетает в Новый Орлеан сегодня около шести. Он бы хотел пообедать с ней,если, конечно, она не занята. Он заедет за ней в восемь, и они могли бы пойти водин клуб, хорошо поесть и потанцевать, дабы отметить его возвращение. Как онасмотрит на это?
Наконец-то представилась отличная возможность отказать ему,обрадовалась Соренза. Они не виделись довольно долгое время, и то, что она неоткликнется ожидаемым образом на его предложение, наверняка заденет егосамолюбие. Она будет с ним доброжелательна, но холодна.
— Пообедать?.. С удовольствием.
— Отлично.
Нет, не отлично! Глупая, чувствительная дурочка!
— Ты была хорошей девочкой без меня? — после некоторогомолчания спросил Николас.
Что ж, она уже совершила одну оплошность. Не стоит ихмножить из-за того, что один только звук его голоса приводит ее в трепет.
— Ну, я старалась делить ласки поровну между всеми моимилюбовниками. Как, по-твоему, это называется «быть хорошей девочкой»? — Сорензапроизнесла эти слова на одном дыхании и поблагодарила Бога за то, что Николасне видит ее пунцовых щек и дрожащих рук. — А ты?
— Работал не покладая рук, без отдыха и перерыва, —пожаловался он.
— Наверное, благодаря своей безотказности? — не без ехидстваспросила Соренза.
— Возможно. Так я буду вознагражден за примерное поведение?
— Примерное поведение уже награда.
— Но не та, которую я ожидаю. Увидимся в восемь, Соренза.Пока.
Несколько секунд она стояла, уставившись на телефоннуютрубку. Сумасшедшая! И идиотка при том!
Без десяти восемь Соренза уже была причесана, одета и внешневыглядела абсолютно спокойной. Но ее колотил внутренний озноб, и, меряя шагамиспальню, она тщетно приказывала себе успокоиться. Снова и снова подходила она кзеркалу, чтобы еще раз осмотреть себя, как будто до этого не провела перед нимдва с лишним часа, накладывая макияж и украшая себя всячески.
Впервые в жизни Соренза зачесала волосы наверх, и теперьлишь несколько прядей спускались колечками по ее стройной шее. Немного теней итуши сделали глаза необычайно выразительными, а красный блеск для губ придал имчувственности и соблазнительности. Это было как раз то, что нужно.
Открытое, длиной до колен, платье из алого шелка выглядело,пожалуй, чересчур вызывающе, но так выгодно оттеняло светлую кожу и золотистыйцвет волос, что Соренза все-таки решилась надеть его. Будучи скромной отприроды, она никогда не осмелилась бы купить такое платье, даже зная, что оноей к лицу, если бы не Изабелл, которая буквально заставила ее приобрести «этунаходку» в одном из дорогих бутиков.
Сейчас, окинув себя в сотый раз оценивающим взглядом,Соренза улыбнулась и мысленно сказала своей кузине спасибо. Она выгляделаумопомрачительно, сексапильно и элегантно в этом облегающем фигуру платье,которое дополняли алые босоножки на высоком каблуке и восхитительная серебрянаясумочка...
Резкий звук дверного звонка заставил Сорензу оторваться отсозерцания собственного отражения в зеркале. Она подошла к двери и, непосмотрев в глазок, открыла ее. На пороге стоял Николас. От волнения у Сорензыпересохло в горле, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы казатьсявеселой и беззаботной.
— Как ты прекрасна!
Он обворожительно улыбнулся и, прежде чем она успелачто-нибудь ответить, заключил ее в объятия. Его губы нежно, но настойчивокасались ее лица, шеи, плеч, и эти ласковые поцелуи словно говорили о том, чтоон имеет на это полное право.
— Ты — предел всех моих мечтаний, — произнес Николас,наконец оторвавшись от нее.
— Всех? — хитро спросила Соренза, надеясь, что он не заметитдрожи в ее голосе. — А как же блондинки, рыжие и брюнетки?
Несколько секунд Николас молчал. Потом рукой коснулся ееволос.
— Сейчас у меня на уме только шатенка с серыми глазами. —Его взгляд скользнул по ее лицу. — С маленьким носом, пухлыми нежными губами,которые так и просят...
Дотронувшись указательным пальцем до его рта, Сорензазаставила его замолчать.
— Знаешь, — сказала она, смеясь, — эти пухлые нежные губытолько что оставили яркий отпечаток на твоих губах. Советую тебе вытереть их,перед тем выходить из дому.
Николас взял ее за руку и провел в гостиную.
— Еще один, последний, и я последую твоему совету...
На этот раз поцелуй длился дольше и был еще нежнее ивосхитительнее. Он закружил Сорензу в водовороте страсти, она пылко отвечала наласки Николаса, а ее тело сладострастно содрогалось от каждого егоприкосновения. Все ее существо повиновалось импульсам, исходящим от него, и этавласть над ней отдавалась в ее душе болью и упоением одновременно. Каждое новоедвижение его разгоряченного тела приводило Сорензу в восторг, и, несмотря наувещевания разума, она ничего не могла с собой поделать.
Не то чтобы это служит мне оправданием, подумала она, когдаНиколас отпустил ее. Просто это так, и никуда от этого не денешься.
— Мне надо подкрасить губы.
Соренза отступила на шаг, как будто опасаясь, что он сноваприжмет ее к себе. Ее щеки пылали.
— Конечно, — кивнул Николас, вынимая из кармана белоснежныйплаток и стирая помаду с лица. — Иди, я никуда не тороплюсь.
Сидя в такси, которое простояло внизу все то время, что оницеловались, Николас взял ее за руку и стал расспрашивать о том, как она провеладень, а потом рассказал, чем занимался последние две недели. Легкая,непринужденная беседа длилась, пока они не подъехали к знаменитому ночномуклубу на Бурбон-стрит, из которого доносились звуки джаза. Значит, Николасотнюдь не в шутку как-то заявил, что займется ее образованием.
Они сели за столик, который находился в некотором отдаленииот оркестра, почти напротив танцевальной площадки. И Николас, заказав бутылкушампанского, откинулся на спинку стула.
— Я рад, что твоя нога наконец-то зажила, — сказал он, глядяна нее дерзко и задорно. — Теперь мы сможем заниматься этим чаще.
Соренза удивленно взглянула на него, уловив в его словахнамек на то, что произошло в холле и гостиной ее квартиры.
— «Этим» — это чем? — все-таки решила уточнить она.
— Ну, будем выходить куда-нибудь, танцевать, — ответил он,как будто бы не поняв ее вопроса.
— Надеюсь, не в ущерб работе, — произнесла Соренза посленекоторого замешательства.
— Которая не будет занимать слишком много времени. — Николаспосмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. — И нам надо позаботиться обэтом... Ведь друзья должны часто видеться. — Тут его губы тронула лениваяулыбка.
