— Вы видели ее? — спросил я у Аманды. И опять вместо женымне ответил муж:
— Когда она вернулась, ее сфотографировал фотокорреспондент.В то время мы не знали, для чего ее снимают. Позже мы прочитали об этом вгазете.
— Вы видели ее фото в газете?
— Видели!
— Она похожа на себя?
— Там сняты в основном ее ноги.
— У нее рыжие волосы?
— Точно. Рыжие волосы. Миниатюрная женщина с хорошейфигурой. Умеет одеваться со вкусом, стильно.
— Может быть, вы позвонили соседке, чтобы поздравить ее сполучением наследства?
— Ей позвонила моя жена.
— Конечно, я позвонила ей, — подтвердила Аманда.
— Когда?
— На следующий день после выхода газеты.
— Она была возбуждена?
— Чем?
— Тем, что получила в наследство и деньги, и имущество.
— Совсем чуть-чуть. Имуществом оказался участок земли впустыне, где не может выжить даже кролик. Ну, деньги — всегда деньги…
— Это все она вам говорила?
— Да.
— Вы нанесли визит соседям?
— Нет, звонила по телефону.
— Они были дружелюбны?
— Очень даже…
Оскар Бозвел нервно прервал жену:
— Видите ли, мистер Лэм, тот факт, что мы слышали шум драки,может привести к большим неприятностям. Мне очень жаль, что вы услышали об этойистории. Так случилось только потому, что вы знаете немецкий язык. Аманда вамбы ничего не рассказала, абсолютно ничего. Вы меня понимаете?
— Понимаю.
— Не забывайте, пожалуйста, что мы говорили с вамиконфиденциально.
— Разумеется.
Он взглянул на жену. Она прочитала его сигнал, повернулась ишагнула в глубину дома. А он протянул мне руку.
— Рад, что встретился с вами, мистер Лэм, — сказал он. —Спасибо. Большое спасибо. Надеюсь, вы понимаете, что моя жена нервничает и унее сильно развито воображение.
— И я рад, что вы рассказали мне кое-что, потому что нашразговор многое проясняет.
— Что проясняет? — спросил он.
— Причину, по которой жена Велса ушла из дома такнеожиданно.
— Она очень милая, — бросила через плечо Аманда и с видомчеловека, сказавшего окончательное слово, сделала еще один шаг в сторону кухни.
Оскар Бозвел показал мне на дверь, еще раз пожал руку иуверил меня, что решил никому и ничего больше не говорить по поводу этойистории.
— Прекрасное решение, — поддержал я его. — Простовеликолепное решение. Никому и ничего не говорить. У соседей случилась ссора.Ну и что? У многих людей бывают ссоры.
Его лицо расплылось в радостной улыбке:
— Спасибо, спасибо, спасибо. Спасибо, мистер Лэм. Вы всепонимаете. Вы говорите именно то, о чем я постоянно твержу своей жене. Досвидания!
И дверь закрылась.
Я сел в машину и поехал в Сан-Бернардино, откуда навертолете прилетел в Лос-Анджелес, где пересел на самолет, доставивший меня вСан-Антонио. Поспав в отеле часа три, я вскочил с кровати и отправился собиратьинформацию об Аароне Бедфорде.
Глава 12
На двери конторы висела табличка: «Аарон Бедфорд.Инвестиции».
В приемной никого не было, но дверь, ведущая во внутреннеепомещение конторы, была приоткрыта, и я вошел в нее. За письменным столомсидела женщина, перед которой стояли на полу две наполненные бумагами плетеныемусорные корзины. Женщина вынимала из стола очередную бумагу, пробегала по нейглазами и кидала в корзину. Увлеченная этим занятием, она даже не заметиламоего появления в конторе.
— Миссис Бедфорд? — спросил я.
Она подняла на меня глаза, в которых читалось некотороеудивление.
— Да, я миссис Бедфорд.
— А я — Дональд Лэм, — представился я с улыбкой.
— Ну и что? — спросила женщина, глядя на меня холодными,оценивающими глазами с длинными ресницами. Передо мной была одета в черное дамас большим бюстом, с тонкими губами на сильно накрашенном лице, с черными каквороново крыло волосами. Она держалась настороженно, как боксер перед первымраундом.
— Меня интересуют сведения о расположенном в Калифорнииимуществе вашего мужа, — объяснил я цель моего визита.
— Не имеется…
— О, я считал, что имелось.
— Теперь не имеется. Мой муж перед смертью продал своюкалифорнийскую собственность. А почему вас интересует это имущество, мистерЛэм?
— Я занимаюсь проверкой документов на право определенногорода собственности в штате Калифорния. Разве у него не было участка землигде-то поблизости от города Юкка?
Она разрешила себе изобразить на лице холодную улыбку.
— Ну, это трудно рассматривать как имущество. Клочок голойземли в пустыне. Ни на что не пригодный. Без воды. Там нет ничего, кроме пыли.
Я подошел к ней поближе и придал голосу интонацию личногоинтереса:
— Вы не считаете, что этот участок земли был бы хорошейпокупкой?
Ее глаза еще раз оценивающе осмотрели меня, немногопотеплели, и она спросила:
— Хорошая покупка — для кого?
— Для меня.
— Нет.
— Но ваш муж ведь владел этой землей.
— Ну и что из этого?
— Он был бизнесменом, дальновидным инвеститором.
— Ну и что это доказывает?
— Он бы не купил тот клочок земли, если бы не чувствовал,что это стоящий товар.
— Откуда вы знаете, что он купил этот участок?
— Так он же владел им.
— Точно.
— Боюсь, я чего-то не понимаю, — сознался я. После этого онапочти совсем растаяла.
— Садитесь, — пригласила она. — Я расскажу вам историю обэтом клочке земли. Мой муж приобрел его в результате другой сделки. Это было «икое-что в придачу», как всегда запрашивают при сделке лошадиные барышники. Моймуж при сделках был суеверен: он всегда стремился получить «кое-что в придачу».В тот раз человек, с которым он имел дело, был готов в качестве бесплатногоприложения к сделке дать участок земли в Калифорнии. У мужа всегда былоубеждение в великой потенциальной ценности любого кусочка земли, поэтому онсогласился на сделку. Полгода назад, будучи в Калифорнии, мы с мужем поехалипосмотреть на свое имущество. В результате я, чувствуя унижение от созерцанияэтого абсолютного ничто, дня на два впала в депрессию. Несколько лет назадкакой-то бедолага, живя там и пытаясь вырыть шахту, потратил кучу времени иденег. Полуразрушенная, кишащая мышами, заплесневелая хижина осталасьпамятником тщетности его надежд. Шахта-колодец начиналась с бесплодного сухогогрунта и кончалась бесплодным сухим гранитом. Мы тогда же продали все своекалифорнийское имущество, за исключением этой полоски земли. В Калифорнии жилиродственники мужа, которые предвкушали удовольствие от получения от негонаследства. Я посоветовала мужу оставить им этот кусок земли, чтобы они из-занего передрались.
