понимая, что особого выбора у него нет: эмир Прованса, властвовавший от устья Роны до Приморских Альп и от Валансии до Корсики жил в первую очередь за счет работорговли, ради чего он уже полвека терзал всех своих соседей опустошительными набегами. Немалая часть живого товара и впрямь оседала на рынках Кордовы, так что эмир, скорей всего, был искренен в свой просьбе. Но и Сигизмунду был нужен этот мир - не только для того, чтобы усмирить мятежную Аквитанию, но и, чтобы обезопасить юго-восточные границы от набегов сарацин, пока король франков будет расправляться с собственными мятежниками.
- Значит, договорились? - эмир расплылся в улыбке после кивка Сигизмунда, - я всегда знал, что ты умный человек, да хранит тебя Аллах. Уверен, что я найду ключ к сердцу халифа. Что же до твоего спутника...кто ты отрок?
Сигизмунд толкнул в спину Вадомара и тот, шагнув вперед, кратко изложил эмиру свою историю и свою просьбу. Улыбка на жирном лице Мохаммед ибн-Юсуф стала еще шире.
-Такой молодой, а уже такой славный воин, - он причмокнул губами, - признаюсь, у меня всегда тает сердце при виде горячности юности. Но сейчас у тебя нет ни воинов, ни владений - что же ты можешь предложить, чтобы я отправил свое войско так далеко?
-Все что ты скажешь, - горячо выпалил Вадомар, - нет ничего, что я бы не отдал, чтобы отомстить Круту и его прихвостням.
-Все что угодно, значит? - эмир задумчиво почесал жирный подбородок, - а знаешь, может и есть кое-что. Нет ничего приятнее сердцу истинного мусульманина, чем видеть как еще одна неверная земля обращается к свету Пророка. Вот тебе мой ответ, юноша - если ты примешь святой Коран в свое сердце и признаешь, что нет Бога, кроме Аллаха и Магомет пророк его - я с радостью пошлю войско, чтобы помочь единоверцу отвоевать свои земли у каффиров.
-Мне...сменить веру?
-А что не так? - притворно удивился эмир, - или твои предки не поклонялись идолам, а большинство твоих подданных погрязли в этой скверне и поныне - кстати, многих из них после нашей победы, тоже придется продать в рабство. Мой дед, герцог Мавронт вщял в жены дочь эмира, перешел из христианства в ислам, а уже мой отец стал настоящим мусульманином и воспитал меня в праведной вере. Ты еще молод и тоже сможешь принять ее в свое сердце и распространить по всей Алемании - а я помогу… чем смогу.
Вадомар оглянулся на Сигизмунда, с явным неодобрением слушавшего все это, потом повернулся к Муххамеду и кивнул.
-Хорошо, - сказал он, - я согласен.
-Вот и славно, - довольно рассмеялся эмир, - вечером я приглашаю тебя в свои покои - чтобы я мог тебе рассказать о нашей вере и подготовить твое сердце, чтобы впустить ее в себя.
Вадомар снова обернулся на Сигизмунда, - тот смотрел в сторону, словно не слыша этого разговора - и снова кивнул.
Небольшой бассейн, обрамленный портиком с узорчатой плиткой, наполняла горячая вода. Благовония, растворенные в ней, растекались по купальне вместе с паром, насыщая воздух тяжелым, но приятным запахом, что дурманил мозг и горячил кровь. Окутанное горячей дымкой, посреди ванны нежилось жирное тело эмира, облепленное стеблями душистых трав - словно огромный боров ворочался в луже. Вот в клубах пара показались три фигуры - и толстые губы раздвинулись в похотливой улыбке.
-Оставьте нас, - бросил Мухаммед ибн-Юсуф двум рослым стражникам и те, коротко поклонившись, исчезли за дверью. У бассейна остался лишь Вадомар: одетый в тонкую белую тунику, он недоуменно осматривался. Эмир, видя как мокрая от влаги одежда плотно облепила тело юноши, осклабился еще шире.
-Давай, - он похлопал по воде рядом с собой, - здесь хватит места обоим. Скидывай это тряпье и залезай в купальню.
-Зачем это? - промямлил Вадомар, уже догадывавшийся, чего хочет от него эмир.
-Тот, кто хочет быть чистым духом, должен и тело свое держать в чистоте, - рассмеялся эмир, - ну же, не заставляй меня ждать.
Вадомар колебался - будь при нем оружие он, может, и не удержался бы от того, чтобы вонзить клинок в грязное сердце этого ублюдка. Но его тщательно обыскали перед тем, как отвести к эмиру, к тому же, по первому его крику, стражники ворвутся в купальню. Да и что это даст - Вадомара зарежут, прежде чем он сможет причинить хоть какой-то вред этому жирному борову. Алемания останется под Крутом, а его отец и племянник - не отомщенными. Мысленно попросив прощения перед всеми предками за то, что он собирался сделать, Вадомар медленно стянул через голову тунику и осторожно шагнул в воду. Невольно он содрогнулся от омерзения, когда толстая рука обняла его за плечи, однако виду не показал и даже выдавил ответную улыбку.
-Давай выпьем, - Мухаммед ибн Юсуф ухватил с портика большую чашу, где плескалось алая, как кровь, жидкость, - хотя Пророк, мир ему, и запретил нам пить вино, но сейчас ночь и Аллах не видит греха.
Он сделал большой глоток и, не успел Вадомар опомниться, как толстые губы впились в него жадным поцелуем, переливая вино изо рта в рот. Волосатая мужская рука протиснулась между ног герцога алеманов и в следующий момент на ошеломленного юношу навалилась дрожащая от вожделения туша эмира.
У стен Люнденбурга
Густой туман поднимался над Темзой, медленно распространяясь по обоим ее берегам, белыми змеями вползая на крепостные стены и растекаясь по улицам. В белесом мареве, обступившем город, двигались смутные тени, слышались негромкие команды и звяканье металла. Тут и там сквозь туманную пелену вспыхивали костры, бросая дрожавшие отблески на речную гладь.
Редвальд, стоявший на крепостной стене возле речных ворот, мрачно смотрел на южный берег
