отстали и подбежали к испуганному своему приятелю. Принялись поднимать его да расспрашивать. Варя отвернулась от детворы.
Надо же, как испугался меня этот малой. Наверно, от мороза пятна ещё ярче на лице выступили.
Она раздраженно крикнула Гришке:
— Ну и где Знающей-то изба?
— Так я говорил, что за деревней она живёт. Скоро увидите её хатку.
Наконец-то остановились против хозяйства с осевшим, будто вросшим в землю домом и привалившимся к нему маленьким хлевом.
Варя, вся в нетерпении, первой бросилась к избе Знающей, но Нюра придержала её за рукав. Пропустили вперёд Гришку и засеменили за ним гуськом по не топтанному снегу.
Гриша, поднявшись на скрипучее крыльцо, застучал кулаком в дверь.
— Бабуся, это я! Отворяй!
Вскоре в сенях послышалось шуршание, а затем лязг металлического засова. На улицу высунулась седая лохматая голова старухи, едва прикрытая цветастым платком.
— Гриша, никак ты! Да с гостями! — она прищурила узкие глазки — щёлочки. — Соколик, ты с невестушкой што ли?
— Тьфу, скажешь тоже, — смутился Гришка и перешагнул высокий порог, заходя в сени. — Из господского дома гости к тебе приехали.
Старуха заохала и замахала девушкам руками.
— Милости прошу!
Варя с Нюрой, миновав тёмные сени, зашли, крестясь, в широкую комнату с большой беленой печкой. На полу и на лавках лежали полосатые половики, а по углам валялась разная утварь. Стол, однако, был чист. Только в центре на нём одиноко стояла маленькая деревянная солонка.
Старуха замельтешила перед Варей, стаскивая с неё шапку и душегрейку.
— Сюды добро кладите. Ага, к печке поближе. Проходите, проходите, гости дорогие. Я сëдня жарко натопила-то! Как чуяла, что вы ко мне пожалуете.
Она хрипло засмеялась, продемонстрировав дорогим гостям во всей красе свой беззубый рот. С ухмылочкой выхватила у Нюры зипунок. И, пристраивая его на вешалке одной рукой, другой внезапно перевернула ручкой вниз стоявший рядом веник.
Варя это приметила и удивленно моргнула. Про этот крестьянский обычай она слыхала толи от мамки, то ли от девок дворовых.
«Зашёл к тебе пришлый, поставь голик * ветками вверх. Коли с нечистью он связан, то выйти из избы не сможет боле. Чист человек, спокойно уйдёт».
Вот, значит, как! Кажется, испугалась она меня. А виду не показала, когда встречала. Может, вообще решила, что я ведьма и есть. Тоже мне Знающая! Эх.
Варя расстроилась.
А я так надеялась на эту встречу.
Старуха тем временем, весело щебеча, поставила на шесток жестяной чайник и задвинула его ухватом в глубину печи.
— Самовару-то у меня нету, как в господском дому. Но мой чай с душицей пади такой вкусный получится, какова вы ещё не пробовали.
— Бабуся- знатная травница! — с гордостью объявил Гриша и уселся за стол.
Ну что ж, хоть чая напьюсь деревенского.
Варя села рядом на лавку. Нюра хотела было помочь хозяйке на стол собрать, но та на неё так прикриенула, что княжне даже жаль девку свою стало. Она усадила покрасневшую Нюру с собой рядышком, шепнула ей:
— Не нравится мне эта странная бабка!
Нюра едва приметно кивнула и испуганно поглядела в сторону печки, не услышала ли Варю знающая. Но та возилась с каким-то мешком, не обращая внимания на гостей.
Вскоре она разлила по кружкам свой отвар, и комната наполнилась тёплым цветочным ароматом мяты. Старушка выставила на стол сухари, присыпала их солью.
— Чем богаты, тем и рады. А может, картошечки сообразить? Капустки квашеной принести из погреба?
— Не надо, бабуся, — улыбнулся Гришка. — Мы ненадолго. У барышень к тебе дело есть.
— А шо за дело? — в глазах старухи загорелось такое любопытство, какое, пожалуй, только у ребенка и встретишь.
— Присядь, не мельтеши, — попросил её Гриша, — выпей с нами чаю свого. А про дела они тебе сейчас сами доложат.
Пока Варя думала, с чего бы начать, глотая обжигающий сладковатый напиток, с кислым привкусом, Нюра ляпнула в лоб:
— За оберегами мы к вам, бабушка.
— Отоно как! А чаво страшитесь? Отчаво уберечь себя хотите?
На этот раз быстро ответила Варя:
— Так от хвори в первую очередь, а ещё от сглазу. Все про змору только и судачат. Не дай Бог встретить. С оберегом-то спокойней будет. А что тебе, бабушка, про змору известно?
— А кто вам про неё болтал? — удивленно переспросила старуха. — Вы ж нездешние.
— Гриша про неё рассказывал. Да все болтают, кому не лень.
Гришка сдвинул брови и ошпарил Варю гневным взглядом. Нюра потупилась. А старуха, криво ухмыльнувшись, забегала глазами.
— Мало я знаю. Какой с меня спрос-то? Чай, сто лет на свете ужо живу! Память слаба стала.
— Совсем ничего не знаете? — голос Вари дрогнул от обиды. Неужели, она зря приехала в Лаптевку.
Ну как же так?
— Может чаго и слыхала, да повторить не смогу. А вот обереги у меня для вас найдутся. Сейчас тока ларчик притащу. А где же он? Тама?
Старуха махнула рукой в сторону печки и через мгновенье исчезла за ней. Какое-то время она кряхтела и охала, а потом смолкла, будто пропала. Зато из-за печи вылез вдруг чёрный кот и, потянувшись, деловито уселся напротив стола. Варя, вся в расстроенных чувствах, не смогла сдержать горькой усмешки.
Бабка, что ли, в кота обернулась. Тоже мне, фокусница!
— Это Изок, — ласково сказал Гришка. — Вышел поздороваться.
За печкой опять раздалось шуршание, только гостям уже не было до него дела. Все любовались пушистым и урчащим хозяином дома, который терся то об одни ноги, то о другие. Между тем объявилась и озадаченная хозяйка. Она, растерянно моргая, уставилась на Варю.
— Куда эта бестолковая шишка задевала ларец, я разуметь не в силах! — старуха постучала кулаком по голове со съехавшим на бок платком. — А может, в клеть сходить? Точно, тамо надо искати. Айда за мною, девоньки.
Варя поднялась и послушно пошла за ней. А Нюра, уже пригревшая Изока на коленях, крикнула им вслед:
— Я здеся обожду, с вашего благословения.
Старуха, сморщившись, переплюнула через плечо и ехидно скривила губы. Прошли через сени в летнюю часть дома с закрытым наглухо ставнями окном. Оттого в холодной и грязной комнате было ещё и темно, как в погребе.
— Дедушка-соседушка, поиграй, поиграй, да мне отдай, — повторяла старуха, как заведенная, роясь в разбросанных вещах.
— Ничего ж не видно. Без толку искать ларец в такой темнотище, — Варя даже не пыталась скрыть раздражение в голосе. Бабка эта совсем разочаровала её своим поведением. Княжна скрестила руки на груди, прищурилась, силясь рассмотреть хоть что-нибудь.
И тут перед самым её носом вспыхнула лучина. Алый язык пламени, выскочивший из темноты, как
