наш страсть как сердится начинает, когда кто-то про ведьм судачит. Всё это бабьи сплетни! Я так разумею. Умная баба болтать не будет околесицу всякую.
— Ты мне поговори ещё! — Варя показала Гришке кулак. Но тот не испугался, а навис над ней так, будто собирался оплеуху отвесить.
Пусть только попробует! Уж она в долгу не останется!
Выручила Нюра, которая осторожно взяла Гришку за руку и ласковым, чуть ли не медовым голосом тихо попросила:
— Гриша, поехали ужо. Мы тихонько сидеть будем. Обещаю.
И Гришка так и растаял весь!
Вот это да! Неужто ему Нюрка моя нравится? Надо отныне в оба глядеть за ними!
Тронулись. Мохноногая коренастая лошадка побежала вперёд, и снег заскрипел под санями. Встречный ветерок растрепал Варе выбившиеся из-под шапки локоны, будто ледяными ладонями обхватил лицо. И было это холодное касание даже приятно. Хотелось дышать полной грудью ноябрьским морозным воздухом, в котором уже совсем не осталось осенних нот. Снег больше не растает до весны. Декабрь стоит у порога.
Варя притихла, задумавшись, как бы уговорить Гришку поменять курс на Лаптевку. Тот тем временем звонко подгонял лошадь, а когда ускорила она шаг, неожиданно затянул незнакомую песенку:
По нраву степей мне родные просторы,
Где ветер волнами травы колышет.
Там горы круты и прозрачны озёры.
И сердце Ярило голос слышит.
Там далеко, где небо без края,
Душа Перуну песни поёт.
И красна девица о милом мечтает.
А, может, меня та девица ждёт…
Варя так и зашлась в возмущении! Только что этот умник ей за ведьму чуть ли не выговор устроил, а сам про славянских богов песни распевает. Она перегнулась через борт и подхватила из сугроба пригоршню снега. Нюрка вопросительно на неё уставилась. Но Варя объяснять девке ничего не собиралась, слепила снежный ком и запустила в Гришкину голую шею, которая торчала из широкого ворота тулупа.
Мальчишка охнул, схватился за воротник и растерянно оглянулся на Варю.
— Пошто вы…?
— А нечего греховные песни распевать!
— Это же песня попросту.
— Как это попросту? Ты язычник, что ли? Кто тебя этой песне выучил?
Гришка насупился. Развернулся обратно к дороге и замолчал.
Нюра поглядела на Варю страшными глазами, но та махнула на девку рукой.
— Чего молчишь? — крикнула она Гришке. — Али ты сам её выдумал? Вот я барину-то расскажу. Он страсть как ересь не любит. Ой, устроит тебе выговор. Говори! Откуда эту песню знаешь?
Угроза-таки сработала. Гришка залез под шапку рукой и почесал затылок.
— Бабка меня, — начал он обиженным голосом, — этошной песне выучила. Знающая она у меня.
Варя так и подпрыгнула на лавке.
Вот это да!
— Как ты сказал? Знающая? И что она тайнами Тонкого Мира ведает? Знахарством занимается? А живёт она где? Жива?
— Пошто вам? — испугался Гришка.
Варя, обдумывая, как же лучше ему объяснить, зачем ей Знающуя нужна, замешкалась с ответом. В это время Нюра положила руку на её колено и хмуро покачала головой.
— Можно я? — прошептала она одними губами и, не дожидаясь разрешения, встряла в разговор:
— Гриша, а далече твоя бабка живёт-то?
— Недалече. За Лаптевкой!
Варя и Нюра переглянулись. Нюра вопросительный подняла брови, и Варя кивнула ей: действуй!
— А што, ежели нам до бабки твоей съездить?
— За каким лешим-то мы к ней заявимся?
На удивление, Нюра быстро нашлась, что на это ответить:
— Так за оберегами к ней явимся. Деньги за них тебе отдадим. Ты ей передашь али себе оставишь. Я-то видела в доме у девок обереги есть. Знаешь, кака у нас комната холоднючая. Не ровен час заболеть! А обереги от злой хвори уберегут. Мы давно прикупили бы защиту верную, да не знали, где ж её раздобыть.
Варя восхищенно взглянула на Нюру.
Ай, молодец, девка!
— Коль, в деревню поедем в полях уж покататься не получится.
— А нам это всё равно! — воскликнула довольная Варя. — Воздухом свежим надышимся и обереги купим. Чудесная прогулка получится!
— Ну, будь по-вашему, барышни. Только барину про поездку нашу молчите.
— А то! Вперёд до Лаптевки! — и Варя даже ладони потерла. Как складывается всё удачно! Наконец-то Варя разузнает что-то полезное для своего дела! Непременно разузнает. Предчувствует она это всем сердцем.
Глава 9. Подозрения
Когда вдали показались тёмные пятна домишек, Варя крикнула Грише:
— Это Лаптевка? Подъезжаем?
— Ага, — отозвался он и присвистнул лошади.
Сани заскользили бодрее, слегка накренившись на левый бок. Дорогу занесло, а ветер всё сыпал в лицо мелкий снег.
Изнутри деревенька, как Варе и представлялась, была крайне запущенной. Дворы можно было по пальцам пересчитать, а постройки в них, низкие и кривые, все казались одинаковыми. Правда, на холме возвышалась маленькая церквушка с небольшой главкой на обычной двускатной крыше.
У Степановых крестьянам хорошо жилось. И дома в деревнях разные стояли: встречались и высокие, в два этажа, с резными ставнями, и широкие, с пристройками всевозможными. Любо-дорого посмотреть!
А здесь…
Только рваные клочья дыма, вырывающиеся из печных труб, говорили о том, что жизнь в Лаптевке, несмотря на все трудности, шла своим чередом.
Но разве жизнь это?
Варя вздохнула, разглядывая деревню.
Ох, ну и бедность.
Совсем рядом истошно зашлась лаем собака и княжна от неожиданности вздрогнула всем телом.
— Не бойтесь. На привези псина, за забором сидит, — шепнула ей Нюра.
— Знаю! Всё равно неспокойно мне здесь.
— Мне тем паче.
Варя хотела было расспросить Нюру, почему это ей «тем паче», и не успела. К саням так и высыпали неведомо откуда ребятишки, румяные от мороза.
— Барские дровеньки!
— Глядите, кто тамо!
— Барынька, дайте полушку*!
— И мне, барыньки!
— И мне, и мне!
— Нету у нас дëног! — гаркнул им Гришка.
А детки так и цеплялись за сани.
Варя сжала в кармане небольшой кошелёк. Денег у неё оставалось совсем немного, и она уже сто раз пожалела, что из родного дома взяла с собой так мало монет. Поэтому, подавив в себе благородный порыв кинуть копеечки детям, Варя строго взглянула на щуплого мальчонку в худой овчинной шубейке, полы которой подметали снег. Он вцепился своими тонкими пальцами в борт и бежал за санями вприпрыжку.
— Негоже себя так вести! Отцепись ты! В следующий раз для вас гостинцев привезëм.
Брови мальчика взметнулись вверх, и он с интересом уставился на Варю, будто хотел найти подтверждение обещания в глазах барыньки. Варя, выдержав его взгляд, увидела, как любопытство на узком лице мальчишки так и застыло, а потом сменилось настоящим страхом. Он, приоткрыв в изумлении рот, резко разжал пальцы и свалился на снег. Другие дети тут же
