с категорическими возражениями против спренгтпортеновского сейма. Попавшее в первую прокламацию совершенно бессознательно для Румянцева, впрочем, также как и для Буксгевдена, обещание созыва сейма в Або связывало теперь руководителей русской политики. Румянцев ожидал и толковал, что сейм соберется только для принесения присяги; также глядел Буксгевден. Он имел впрочем совершенно особое понятие о сейме: он полагал, что в Або соберутся губернаторы, а с ними и депутаты от дворянства, духовенства, купечества и пр. «Сверх того, полагаю я, необходимо нужным, чтобы и от самых крестьян были также депутаты, от каждого кирхшпиля по одному, дабы делая присягу, видели они ее всеобщею, а тем удобнее могли утвердить расположение и своих обществ». Такое собрание существенно разнилось от прежних сеймов. Соглашаясь на сейм, он очевидно не желал идти против либеральных наклонностей Императора. Александра, полагая, что он сочувствует идее сейма.
Для разрешения сомнений был призван Клик. Румянцев поставил ему такой вопрос: «как следует поступить, чтобы жители бывшей шведской Финляндии принесли сколь можно скорее присягу верности Его Императорскому Величеству, и чтобы этот акт состоялся в приятной для народа форме?». Клик должен был изложить свое мнение на бумаге, что он и исполнил в кратком мемуаре, поданном Императору Александру 3-го апреля. Находя созвание сейма не достигающим в данном случае желаемой цели, по соображениям главным образом практического свойства, Клик предлагал свой, совершенно простой порядок, — по его словам — довольно приятный финляндцам, так как не уклоняется много от обычаев, существовавших при шведском владычестве.
Уполномоченное для принятия присяги лицо, по проекту Клика, должно было отправиться в Або, потребовать доступа в заседание парламента, т. е. высшего суда (Hof-Rätterne), и там при соблюдении известного декорума произнести речь соответственную обстоятельствам, прочесть манифест, который Клик также проектировал, и потребовать присяги от суда. Гофгерихт с своей стороны, присягнув должен потребовать того же от лагманов, приходских судей и городских чиновников, а они предпишут исполнить то же лицам им подчиненным и городскому населению. Подобным образом принесена будет присяга губернаторами и их подчиненными, а также абоской и боргоской консисториями, а по их приказу и низшим духовенством; пасторы приведут затем к присяге по своим приходам все деревенское население. На счет дворянства и офицерства Клик — сам к нему принадлежавший — повторял желания высказанные другими, т. е. чтобы оно присягнуло последним.
Клик приложил к своему мемуару еще проекты инструкций для лица, назначаемого к посылке в Або, и особого манифеста. Последним не воспользовались; что же касается до инструкции, то в сущности она составляла краткий перифраз мемуара, и содержала лишь немногие частные указания. Уполномоченный должен был обратиться в. первое отделение абоского гофгерихта, где председательствовал старший президент Тандефельд, человек, по словам инструкции, «старый и слабый». Абоский и бьернеборгский губернатор «молодец Троиль (le brave Troil)» рекомендовался Кликом как видный деятель аньяльской конфедерации, и потому должен был считаться человеком «благонамеренным», от просвещенного усердия коего можно всего ожидать. Епископу Тенгстрёму, человеку ученому и хитрому, предлагалось показать в перспективе архиепископство. Следовало соблюсти те самые обряды, какие прежде существовали при перемене государя. Указывалось действовать со всею поспешностью, без потери времени, избегать высокомерия и тем более угроз. Надлежало стараться о приводе к присяге во всех абоских учреждениях по возможности в один день, «не давая времени на рассуждение и уклонение». Наконец указывалось, что было бы очень хорошо несколько удалить на время присяги войска; по мнению Клика, эта мера придала бы всему акту характер неподготовленности (spontané) тем более приятный нации.
Записки Клика очевидно вполне удовлетворили Императора Александра и Румянцева, так как 9-го апреля, т. е. через пять только дней после их подачи, состоялась уже высочайшая апробация проекта ответной бумаги к Буксгевдену по делу о присяге. Промедление в разрешении, которого он так настоятельно просил, оправдывалось «разными недосугами и нужными соображениями относительно настоящих обстоятельств».
Клик мог гордиться по праву: его соображения были приняты почти дословно в основание данных главнокомандующему наставлений, хотя разумеется имя его, не упоминалось. Он мог торжествовать и над Спренгтпортеном; самолюбие последнего несомненно было задето уже самою поездкой Клика по Финляндии, тем более что Государь ожидал его возвращения для окончательного решения дела. «Я думал бы, — писал Спренгтпортен Румянцеву 23 марта, — что сообщенного мною вполне достаточно для устранения всех сомнений вообще в добром расположении населения и в частности в его доверии ко мне». И в этом случае Спренгтпортен ошибался: его сведений оказалось недостаточно; соображения же Клика привели к тому, что идея сейма, не пользовавшаяся по-видимому, вопреки хлопотам Спренгтпортена, сочувствием, была по крайней мере на время отвергнута. «Его Величество, — писал Румянцев Буксгевдену в упомянутой депеше от 9-го апреля, — признавая в полной мере основательность заключений ваших относительно разных неудобств какие могли бы произойти от собрания в Або сейма, возвещенного в свое время декларацией от имени вашего изданною, соизволил меру сию отменить и повелевает вашему сиятельству, на основании высочайшего манифеста изданного в 22-й день марта, немедленно приступить к приведению жителей вновь приобретенной Финляндии к присяге. Ссылка в этой выдержке на соображения самого Буксгевдена против сейма имела в действительности значение едва ли не одной только формальной вежливости. Решили задачу не соображения главнокомандующего, а записка Клика, что явствует из простого сопоставления чисел: отзыв Буксгевдена был прислан еще 17-го марта, записка Клика написана 3-го апреля, а 9-го состоялось высочайшее повеление.
Какие должно было соблюсти обряды для принесения присяги и в каком вообще порядке, — повеление предоставляло «наилучшему усмотрению» главнокомандующего, соображаясь «с обстоятельствами и местными нынешними и прежними обычаями». Но указывалось, что в Або присягу принять должен был сам Буксгевден, исполнив те формальности, которые изложены были выше по проекту Клика, с тем что в парламенте прочитать следовало манифест не Кликом сочиненный, а тот, коим 20 марта объявлялось о включении Финляндии в состав России, равно и декларацию ему предшествовавшую. Кроме того «наилучшее усмотрение» ограничивалось и другим, опять согласным с Кликом, существенным указанием: «при сем случае повсеместно должен быть соблюден тот самый обряд, какой обыкновенно там употреблялся при перемене царствований». И далее: «Его Величество особенно усердному попечению вашего сиятельства поручает, чтобы все сие произведено было в действо поспешнейшим образом и без малейших отлагательств, дабы не. дать время ни к каким рассуждениям и толкованиям, какие могли бы быть несовместны с обстоятельствами. Государь Император, впрочем, совершенно уверен, что ваше сиятельство в особенном имея попечении обращать доверенность и любовь жителей страны той к новому монарху, изволили принять нужные меры, дабы в сем случае поколику возможно предпочтительно употреблены были способы кротости и отдалено всякое
