велел привести тебя до конца завтрака! Сходи, говорит, Крэм, пожалуйста, приведи новенькую… Так что давай, поднажми! — мальчишка тараторит так быстро, будто боится не успеть сказать всё, что запланировал.
— Ясно-ясно… — бормочу я.
Деваться некуда, придётся идти. Этот маленький болтун не только быстро разговаривает, но и ходит. Ощущение, что он по жизни торопится. По извилистым коридорам Крэм передвигается будто рыба в воде.
— Ты точно знаешь, куда идти? — не выдерживаю я. Не хватало ещё заблудиться.
— Поживи здесь с моё, а потом спрашивай…
Обиделся что ли? Но я вижу лишь его торчащий из-под кепки рыжий затылок, так что остаётся только гадать.
Наконец-то, прилично поплутав по коридорам, мы выходим к задним дверям.
— Подожди… — прошу я.
Честно сказать, оказаться в центре внимания целой толпы мне не очень-то хочется.
— Не дрейфь! — подмигивает мальчишка, берясь за ручку двери.
Мысленно считаю до трёх, когда позади раздаются чьи-то тихие шаги. Обернувшись, вижу высокого парня с копной соломенных волос, будто само солнце случайно пролилось ему на макушку.
— Не торопись, Крэм! — парень улыбается и на его левой щеке едва угадывается ямочка. — Уверен, нашей гостье не так-то просто выйти ко всем?
— Эм… да. А ты…
— Это Дин, сын Магнуса! — обиженно тянет Крэм. — И вообще-то я её первый увидел!
От такой наглости я прыскаю.
Дин подходит ближе. Замечаю, что в его глазах плещется то же море, что и в глазах отца, только тёплое, будто согретое летним солнцем. В таком не страшно и утонуть. Общие черты тоже легко угадываются, только у сына они гораздо мягче — никаких тебе скал и трещин.
— Привет! — он протягивает ладонь, и я с лёгкостью её пожимаю. Никакой неловкости, будто встретила старого знакомого.
— Привет… Как ты понял, что я волнуюсь?
— Ну не каждый же день приходится встречаться с толпой незнакомцев.
— Это точно… — улыбаюсь я.
Мы смотрим друг на друга и улыбаемся, как два идиота. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы не Крэм.
— Ну и долго мы здесь будем торчать?..
— Крэм прав! Бояться не стоит… Так что прошу…
Дин берёт меня за руку и слегка сжимает ладонь, словно говоря — всё будет хорошо, а потом толкает дверь.
От неожиданности замираю на пороге. Куда ни глянь, повсюду жёлтые цветы. Они свисают с потолка длинными гроздьями, напоминая виноград, а покосившиеся от времени стены укутаны ими, словно плотным покрывалом.
Сама терраса — это деревянная площадка в виде солнца, в её центре — круглый стол, от которого лучами расходятся прямоугольные. В каждом таком лучике по три-четыре стола, и почти все они сейчас заняты людьми.
Конечно, стоит нам появиться, как все взгляды устремляются на нас. На меня. Безразличные, любопытные, снисходительные, радушные… Чувствую себя зверюшкой в зоопарке — нас туда водили на экскурсию из Питомника.
Запрокинув ногу на ногу за ближайшим столиком сидит Тина. В отличие от остальных, она на меня не смотрит — её больше интересуют наши с Дином руки, которые мы так и не расцепили…
Под её тяжёлым взглядом я аккуратно высвобождаю свою ладонь из его пальцев.
Магнус занимает центральный столик. Рядом с ним восседает Илва. Её спина такая прямая, будто слилась с высокой спинкой стула.
— Кара! — Магнус дарит мне улыбку. — А мы тебя уже, признаться, заждались! Давай же, проходи, садись! — он кивает на стул рядом с собой. — Вижу, ты успела познакомиться с моим сыном?
— Мы столкнулись у дверей.
Дин выдвигает ещё один стул и садится рядом со мной. Теперь я сижу между отцом и сыном, а прямо напротив меня — Илва. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на неё, потому что взгляд неизменно падает на татуировки — лихо закрученные узоры орехового цвета, которыми сплошь покрыт её череп.
— Что, нравится? — проследив за моим взглядом, спрашивает Илва. — Хочешь, и тебе такие сделаем?
— Э-э… Боюсь, мне не пойдёт… — мямлю я.
— Ну что ты смущаешь бедную девочку? — Магнус ободряюще треплет меня по плечу. — Не слушай её, она шутит! Давай-ка лучше поешь! — он пододвигает мне тарелку с лепёшками, свёрнутыми трубочкой. — Вот, налетай… Это рулеты с паштетом. А вот… — дальше его руки уже порхают над столом, разливая какой-то дымящийся напиток. — Вчера ты пробовала желудёвые лепёшки, а сегодня отведаешь желудёвый кофе… Бери, бери! Не стесняйся!
Под ободряющим взглядом Дина я принимаюсь за еду, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды. В конце концов, люди на то они и люди, чтобы проявлять любопытство. А я для них человек новый.
Отламываю кусочек лепёшки и кладу в рот. На вкус паштет замечательный — чуть солоноватый и с остринкой, а по текстуре походит на нежный крем.
— Вкусно…
— Итак, Кара… — ко мне обращается Магнус. — Сегодня ты увидишь наш остров. Ну и раз ты уже знакома с Дином… — он в задумчивости смотрит на сына, — пусть он и проведёт маленькую экскурсию. Дин?
— Да я с удовольствием, отец!
— Вот и славно! Но сначала надо бы официально поздравить Кару с её освобождением! — Магнус выуживает из кармана мантии какой-то белый предмет на шнурке. — Пусть он хранит тебя от бед и оберегает от опасности!
— Что это?..
— Оберег. Помнишь, Рагну? Её рук дело. Рагна считает, что ей дано увидеть сущность человека. Про тебя она сказала так: ты тверда духом, как этот камень, а твоя душа чиста как его цвет.
Он надевает мне на шею шнурок и камень касается кожи на шее. Горячо…
— У каждого из нас свой оберег. — Магнус достаёт из-за ворота своей мантии треугольный мешочек из чёрной кожи, прошитый толстыми нитками по краям. — У меня здесь коготь орла — символ борьбы за свободу. А у Дина, например, это старая пуля.
— Спасибо!
Я касаюсь пальцами камня — он греет не только кожу, но и душу.
— Ну теперь ты действительно одна из нас! — торжественно произносит Магнус. — И… Добро пожаловать домой, Кара!
В глазах Магнуса столько тепла, что я теряюсь. Снова смотрю на распахнутые настежь двери Дома и понимаю, что мне действительно здесь рады. Это невероятно. Никогда не чувствовала себя частью чего-то большого. И никогда не ощущала себя такой счастливой.
Глаза обжигают слёзы. Неужели я действительно теперь принадлежу острову, неужели теперь я одна из них?
— Не представляете, что это значит для меня… — шепчу осипшим от волнения голосом. — Я как будто в Рай попала…
Магнус довольно кивает. Многие присутствующие подходят с поздравлениями и пожеланиями. В их объятиях столько искренности, сколько особенным и не снилось.
Последним подходит Фолк — в его глазах пасмурного неба замечаю
