— Ну, что ты хочешь от меня? — спрашивает она, пытаясьвысвободить руку.
Твою душу. И не только...
— Просто хочу понять, в чем дело. Я что-то натворил?
— Нет. Я в порядке. – Н-да. Если я не прекращу это безумие,то ни прямой, ни косвенный подход мне уже не помогут. Поэтому я отпускаю ее.Беспокойство на секунду отражается на ее лице, затем она стряхивает его и идетчерез коридор к своему шкафчику.
Я возвращаюсь обратно в класс и пытаюсь разобраться в том,что только что произошло. Но затем я смотрю в коридор, где Фрэнни хлопает своимшкафчиком, и вижу Габриэля. Скользкий гаденыш. Он подходит прямо к ней иприслоняется к моему шкафчику, стреляя в меня взглядом, пока я стою в дверях.
Я не слышу, что он говорит, но слышу ее смех. Моивнутренности сворачиваются, и электрический разряд пробегает под кожей. Я шагаюв коридор, ощущая острую необходимость что-то сделать, может, оторвать Габриэлюего крылышки и засунуть их ему...
— Угадай, кто! — Возникшие прямо из ниоткуда руки, закрываютмне глаза, и специфический запах духов ударяет мне в нос.
Анжелика.
Здорово.
Я отрываю ее руки от своего лица.
— Проводишь меня в класс? — надувает она губки.
Габриэль вновь стреляет в меня глазами, и его улыбка становитсяшире, когда он кладет руку на спину Фрэнни и ведет ее в сторону кабинетафизики. Когда она придвигается к нему и обхватывает его рукой, все, о чем я могудумать, это как не запустить ему в спину Адским огнем.
Я использую немного силы на рядом стоящей рыженькой девушке,которая внимательно смотрит на меня, а затем, отрываясь от шкафчика, оттесняетАнжелику.
— Прости, я уже обещал пойти с...
— Кэссиди, — заканчивает рыженькая за меня.
Я разворачиваюсь и следую за Габриэлем и Фрэнни. Кэссиди,спотыкаясь, бредет за мной.
ФРЭННИ
Я совершила большую ошибку, позволив Люку прорваться сквозьмою защиту.
Но теперь он вернулся обратно, за ограду, и будет там совсеми остальными, кроме дедушки. Все те сумасшедшие эмоции теперь убраны втемный ящик, я сохраню их под замком. Мысленное дзюдо.
Я сижу на лабораторной по физике рядом с Гейбом,сосредоточившись на работе, выкинув все остальное из головы. Есть что-тоумиротворяющее в его компании, и вскоре мне начинает казаться, что мы одни вкомнате. А может, даже в мире. Я представляю, как бы это было: только я иГейб... мы остались в одиночестве, чтобы заново населить планету. Как Адам и Ева.Мой пульс подскакивает от мысли, к чему это все ведет.
— Я убить готов за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь.
Я так глубоко ушла в мир своих фантазий, что его голос,шепчущий мне на ухо эти слова, пугает меня до смерти.
Я распускаю узел, пытаясь прикрыть волосами свое покрасневшеелицо, и сосредотачиваюсь на задании, потому что даже при угрозе Ада, я не скажуему, о чем думала.
— Я просто... Э...
— Чтобы то ни было, оно казалось весьма интересным, — смеетсяон.
— Ну ладно... Я думала о том, чтобы стать монахиней. — Беспроигрышныйвариант, как избавиться от парня. И мысленная дисциплина для себя.
Саркастичная улыбка появляется на его лице.
— Ага. Конечно.
Крошечные ниточки гнева выскальзывают из запертого ящика смоими эмоциями, и я раздражаюсь:
— И какого черта это значит? Ты считаешь меня недостаточнохорошей для этого? — Я обуздываю гнев и вновь захлопываю крышку.
Он улыбается.
— Как бы там ни было, ты была бы замечательной монахиней, носомневаюсь, что это твое.
Я начинаю закипать... пока не осознаю, что в его голосе нетни капли сарказма. Поднимаю на него взгляд. Он улыбается, и эти глаза буквальноубивают меня. Я стараюсь дышать ровно, когда он поднимает руку, а я ловлю себяна том, что склоняюсь к нему, ожидая прикосновения. Но его рука тянется к печатнойплате.
О Боже, что, черт возьми, со мной не так?
Я вскакиваю со своего места прямо со звонком и пытаюсь игнорироватьбьющееся как сумасшедшее сердце, кода Гейб вновь обхватывает мои плечи и ведетобратно к шкафчику. Я меняю свои книги, посматривая, не идет ли Люк.
Гейб смеется.
— Что?
Он прислоняется к шкафчику Люка и проводит рукой по своимсветлым волосам.
— Что нужно сделать парню, чтобы привлечь твое внимание?
Ты уже это делаешь.
В животе возникает странное покалывание, когда запах летнегоснега омывает меня. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своем сердцебиении,стараюсь дышать медленно и ровно, чтобы успокоить его. Я боюсь смотреть наГейба, потому что он всегда знает, о чем я думаю, а то, что я представляюсейчас, слишком смущает. Он мягко кладет руку на мое лицо, и на секунду янадеюсь, что фантазии станут реальностью, и он меня поцелует. Но когда яоткрываю глаза, мое дыхание перехватывает. Он смотрит прямо мне в душу, и этокажется намного более интимным, чем поцелуй. Гораздо более интимным. Ногистановятся ватными, и я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть Люка,уходящего из коридора. Ощущение, что я проглотила шар для боулинга.
Я, не говоря ни слова, разворачиваюсь и бегу в сторонукабинета мистера Сангетти. Но прежде чем успеваю войти в него, Риф загоняетменя в угол.
Он, опирается о стену, изо всех сил стараясь сделать вид,что оказался тут случайно. Плохо получается. Челюсть его крепко сжата, глазаблестят, как у сумасшедшего.
— Привет. — Это больше похоже на обвинение, нежели наприветствие.
— Привет. — Я опираюсь на стену, глядя на людей за егоспиной.
Его глаза сверлят меня, ищущие, напряженные. Фальшивойулыбки как ни бывало.
— Ну, и кто этот парень?
— Какой? — спрашиваю я.
Его большие карие глаза расширяются, а лицо сникает. Моесердце мгновенно сжимается.
Я такая дура. Так непросто идти по канату, когда сам незнаешь, куда. Все внутри у меня болит... частично из-за шара для боулинга Люка,частично из-за Гейба... что бы там ни было... Но в основном из-за этого взглядаРифа. Он действительно очень хороший парень. Я не хочу причинять ему боль.Сколько еще ему понадобится времени, чтобы понять, что он меня не любит?
— Я шучу, Риф. Нет никакого «парня», во всяком случае, в томсмысле, который ты вкладываешь в это слово.
Его брови ползут вверх.
— Уверена? Потому что я слышал о том, как ты вешалась накакого-то нового парня.
