частными организациями и частными лицами. К 1945 году молочная болезнь уже свирепствовала среди жучков в штатах Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр и Мэриленд. В некоторых опытных районах почти 94 процента личинок жучка были поражены этой болезнью. В 1953 году операция по уничтожению жучка естественными средствами перестала быть государственным мероприятием и была передана в руки частной лаборатории, которая продолжала снабжать нужными средствами частных лиц, садоводческие клубы, городские организации и всех заинтересованных в уничтожении жучка.
Сейчас в восточных районах обеспечена достаточно надежная защита от жучка естественными средствами. Болезнетворный организм остается действенным в почве на протяжении многих лет, его эффективность постоянно возрастает, и, кроме того, его все время распространяют.
Почему же в Иллинойсе и в других штатах Среднего Запада, несмотря на такие успехи на востоке страны, не прекращается ожесточенная химическая война против жучков?
Нам говорят, что прививка молочной болезни обходится «слишком дорого», хотя никто не думал этого в 14 восточных штатах в 40‑х годах. И на основании каких подсчетов было вынесено такое суждение? Во всяком случае, не на основе оценки того общего ущерба, который причиняют такие операции, как опрыскивание в Шелдоне. Игнорируется также тот факт, что прививка болезни делается один раз, первый расход является и последним расходом.
Нам говорят также, что молочная болезнь не может быть действенной там, где жучка еще мало; ее можно использовать только в тех местах, где в почве уже много личинок. Как и многие другие утверждения в пользу химической обработки, это заявление надо поставить под вопрос. Установлено, что бактерия, вызывающая молочную болезнь, поражает еще по крайней мере 40 других видов жучков, распространенных на большой территории и, по всей вероятности, разносящих болезнь и в тех районах, где жучка очень мало или даже нет совсем. Кроме того, поскольку споры остаются в почве живыми в течение долгого времени, их стоит насаждать в почву даже при полном отсутствии личинок жучка, например на границе теперешнего его распространения, чтобы они уже ожидали во всеоружии надвигающиеся колонны жучков.
Кто жаждет немедленных результатов и любой ценой, тот, несомненно, будет продолжать химическую борьбу с жучками. Так же будут поступать и те, кто ратует за применение современных средств, несмотря на то что химическую обработку приходится часто повторять и обходится она дорого.
С другой стороны, те, кто готов подождать один-два сезона, пока будут получены полные результаты, прибегнут к молочной болезни; их терпение будет вознаграждено тем, что молочная болезнь с течением времени становится не менее, а более эффективной.
Сейчас в лаборатории Министерства земледелия США в Пеории, штат Иллинойс, ведется широким фронтом исследовательская работа. Ученые пытаются найти возможность выращивания организмов, вызывающих молочную болезнь в искусственной среде. Это значительно сократит расходы и будет способствовать широкому использованию этих организмов. После многих лет работы некоторые результаты уже получены. Когда цель будет достигнута, борьба с японским жучком, несомненно, пойдет по более правильному пути. Ведь даже максимальный ущерб, приносившийся жучком, никогда не оправдывал кошмарных эксцессов в борьбе с ним в штатах Среднего Запада.
Инциденты, подобные опрыскиванию в восточных районах штата Иллинойс, ставят вопрос не только научного, но и морального порядка. Вопрос заключается в том, может ли цивилизованное общество вести безжалостную войну против жизни, не уничтожая в результате самого себя и не теряя право называться цивилизованным.
Эти инсектициды не выбирают жертв; они не выделяют только того, кого мы хотим уничтожить. Каждый из них используется только потому, что является смертельным ядом. Яд убивает всякую жизнь, с которой приходит в соприкосновение: кота, любимца семьи, скот на ферме, зайца в поле, жаворонка в синем небе. Эти животные и птицы не сделали ничего плохого человеку. Наоборот, своим присутствием они делают его жизнь более приятной. А он платит им смертью, внезапной и страшной. Научные наблюдатели в Шелдоне так описывали предсмертные симптомы у жаворонка. «Хотя он утратил координацию движений и не мог летать или стоять на лапках, но, лежа на боку, продолжал бить крыльями и сжимать когти. Клюв у него был раскрыт, он тяжело дышал». Еще страшнее был вид у мертвой белки, которая «лежала в характерной для подобной смерти позе. Спина ее была выгнута, передние лапы судорожно прижаты к груди… Голова и шея были вытянуты и рот наполнен землей; видимо белка перед смертью грызла землю».
Молчаливо соглашаясь на мероприятия, приносящие такие страдания живому существу, разве не теряем мы человеческое достоинство?
8. И не слышно пения птиц
На все большем части территории США приход весны уже не возвещается прилетом птиц, и раннее утро, когда-то звеневшее чудесными птичьими голосами, поражает странной тишиной. И эта тишина в царстве птиц, которые придают особый колорит, красоту и привлекательность нашей жизни наступила вдруг, скрытно и незаметно.
Однажды Роберт Кушман Мерфи, почетный хранитель птиц в Американском музее истории природы, один из виднейших орнитологов мира, получил письмо, полное отчаяния. Его написала домашняя хозяйка из города Хинсдейл в штате Иллинойс.
«У нас вот уже несколько лет (она писала в 1958 году) вязы опрыскивают химикатами. Шесть лет назад, когда мы только переехали сюда, повсюду было много птиц. Я поставила кормушку, и около нее всю зиму кормилось много кардиналов, синиц и дятлов, а летом кардиналы и синицы выводили птенцов.
После нескольких лет опрыскивания препаратом ДДТ в городе исчезли зарянки и скворцы; синицы не прилетают к моей кормушке вот уже два года, а в этом году не появились и кардиналы. На всю округу в гнездах, пожалуй, осталась пара голубей и выводок шалашниц.
В школе детей учат, что федеральный закон запрещает убивать и ловить птиц, и им трудно объяснить, почему птицы были убиты. Дети спрашивают: «Вернутся ли они когда-нибудь?» — и я не знаю, что им ответить. А вязы продолжают гибнуть, так же как и птицы. Делается ли сейчас что-нибудь? Можно ли сделать что-либо? Не могу ли я что-нибудь предпринять?»
Год спустя после распоряжения федерального правительства о массовом опрыскивании химикатами в целях борьбы с муравьями-соленопсисами жительница Алабамы писала: «Наша местность была настоящим птичьим заповедником в течение полувека. В июле мы как-то заметили: «А птиц-то стало больше, чем когда-либо. И вот на вторую неделю августа они вдруг исчезли.
