Но, вернувшись домой,чудом сухой и живой,на кровать-диване,человек зевает – забывает, что он —остров тот в океане.Настало время Арсу подгонять математику. Ужасное слово ЕГЭ, пришедшее в нашу жизнь как будто из русского фольклора (из его топких блат и дремучих лесов), уже нависло над всеми нами.
С лёгкой руки Марины Петровны попал он в ежовые рукавицы Аристарха Робертовича, «преподавателя от Бога».
– Иди, иди, Арсик, он человека из тебя сделает, – убеждала Марина Петровна. – Если б ты знал, скольких безнадёжных он уже вытянул, и не просто вытянул, а на чистую пятёрку!
– А как они его любят, а как он за них болеет, а как они все в лучшие вузы потом поступают! – восхищалась Марина Петровна.
И Арсений, стиснув зубы, пошёл. Вначале Робертыч ему скорее понравился. С порога стал называть его «мужик» и пообещал сделать из него человека. Но на второй раз началось! Две недели учил писать цифры в клетках, как в первом классе, – жесть! Потом начались «белые пятна»: «Мужик! Ты меня убиваешь!», «Слушай, что ты со мной делаешь?», «Пожалей моё сердце!», «В могилу сведёшь!», «Лиана, дай валидол!» и т. д.
Лиана Сергеевна прибегала с валидолом.
– Милочка, сходи в магазин!
– Я уже утром ходила.
– Милочка, сходи в магазин!
Слово «милочка» было обманкой. Обычно после «милочка» начинался крик и воспитание Лианы Сергеевны – пожилой, терпеливой и неповоротливой жены «преподавателя от Бога».
– Мам, мне её жалко, – жаловался Арс. – Ну чего он на неё орёт? А она даже не крикнет никогда.
Очень скоро Арсений стал классно решать задачи «на движение по реке».
– А почему по реке? – тупо спросила я.
– Мам, ну ты что, не понимаешь? Там же течение.
– Ну да, правильно!
И вдруг Арс забастовал:
– Всё, не пойду больше. Не, мам, я в нём разочаровался. Ну чё? Он на меня орёт, что я всё не то, всё не так, в могилу сведу. И на неё орёт, а мне её жалко. Нет, мам, всё!
И две недели не ходил, отговаривался, что простудился.
Вдруг позвонил мне Робертыч и долго-долго воспитывал – что вот из-за таких мамаш все беды и что он снимает с себя всякую ответственность.
– Арс, ради Бога! – взмолилась я. – Он же будет мне теперь каждый день звонить и мамашей называть. Ну пожалуйста!
Арс выдерживал характер в общей сложности месяц. Потом ещё раз стиснул зубы и пошёл. А потом наступил день ЕГЭ.
– Да чего ты, мам? Да я им всё там решу, все их идиотские задачки. Ты, женщина, не бойся.
И решил-таки. На семьдесят баллов.
– Ну вот видишь, а ты на него обижался! Звони скорей!
Звонит Марина Петровна:
– Ох, как я рада! Ну что, Жень, я тебе говорила? Говорила же: все поначалу его боятся, все стонут, зато потом-то как хорошо!
И посыпались из неё истории про Робертыча – какой он удивительный, и гениальный, и поразительный, и спорить с ним абсолютно бесполезно, и обижаться на него нельзя. Через полчаса я с облегчением повесила трубку.
– Ну чего она? – спросил Арс.
– Говорила, какой Робертыч прекрасный.
– Ну да, – сказал Арс, – целый год я с ним возился. Но всё-таки сделал из него человека!
– В смысле? – удивилась я.
– В смысле, хоть немного подобрей стал, ну хоть приличней, что ли…
И, тяжело вздохнув:
– Но только чего мне, мам, это стоило…
Серебряные туфельки
Этот день кладутПод копирку ночи,Чтобы новый деньБыл таким же точно.А наутро слышатГолос синичий:«Эй ты там! НайдиМиллион отличий!»Вечер не принёс облегчения. Даже сильный ветер, налетавший на сосны горячими волнами, ничего не мог поделать с этим тяжёлым жаром. Как будто хозяйка дула на горячий суп, перед тем как попробовать, и морщилась, обжигая губы.
Арс одним прыжком очутился на крыльце.
– Мам, на мороженое дашь?
– Как, опять на мороженое? – удивилась я. – Ты ведь вроде…
– Нет.
– Но ведь ты ходил…
– Ну… так получилось.
– Как? Ты уж говори, не отмалчивайся.
– Ну ладно. Короче, там бабушка была одна, старенькая такая, совсем бедная, она с продавщицей разговаривала и хотела ей серебряные туфельки подарить, если та ей мороженое даст.
– Не может быть! Это сказка какая-то.
– Правда. Ну, смотри: продавщица молодая такая, вся из себя, а бабушка ей говорит, ну, типа: «Какая красавица, и платье тебе к лицу…» А потом спрашивает: «Ты серебряные туфельки носишь? Глянь, твой размер. – И вытаскивает из старой сумки – правда серебряные! – А ты мне – вон то, простое, в стаканчике».
