что она вообще думала о тебе, — Джейн тяжело вздохнула. — Они дали мне недостаточно обезболивающих для этого разговора. Знаешь ли, из меня только что вынули ребёнка. Почему мы вообще говорим о тебе?
— Я отвлекаю тебя. То, что звучит как нарциссизм, на самом деле является стратегической добротой, — я качнулся в сторону кровати. Аде нравилось, когда её укачивали, даже если я ей не нравился. — О чём бы ты хотела поговорить?
— Не знаю.
— У тебя болят швы? Хочешь, я позову медсестру?
— Нет, — ещё один вздох. — Я просто устала и чувствую себя дерьмово.
— Всё ещё расстроена «доставкой»? Я знаю, что всё пошло не по плану.
— Немного, но это глупо. Я имею в виду, что она красивый здоровый ребёнок.
— Джейн, тебе позволено чувствовать всё, что ты хочешь.
— Хм.
Думаю, она действительно разорвала все связи со своей прежней жизнью. Потому что она никому не позвонила, даже своим родителям. Я не мог не задаться вопросом, думала ли она вообще о биологическом отце Ады. Чувак многое упускал. Совершенно новая жизнь, в которую он внёс свой вклад, появилась на свет. А может быть, именно этого он и хотел. Идиот не знал, чего он лишается.
— Ты думала об этом, планировала всё это месяцами, а потом всё пошло наперекосяк, — сказал я. — Всё это было довольно страшно. Так что совершенно нормально, что тебе не нравится, как это произошло.
— Наверное, я думала, что к этому моменту я просто буду светиться материнством или что-то в этом роде, — она подняла руку, поглаживая малышку по щеке. — Она прекрасна.
— Да, она такая, — согласился я. — Осуждающая, как ад, но великолепные цыпочки всегда такие.
Джейн хихикнула и поморщилась.
— Ой. Не смеши меня.
— Я не пытался рассмешить тебя. Ты просто не уважаешь мои чувства, — я отвернулся, скрывая улыбку. Не думаю, что я когда-либо чувствовал такую усталость до самых костей, но при этом был таким бодрым. С другой стороны, у новоиспечённой матери темнели синяки под глазами, а лицо заливала бледность. Нехорошо. — Почему бы тебе не попытаться заснуть? Я разбужу тебя, если ты ей понадобишься.
— Я немного поспала, пока приходила в себя. Всё в порядке.
— Вспомни, о чём говорила медсестра, — напомнил я. — Нужно быть осторожной. Это серьёзное дерьмо, через которое ты только что прошла.
— Знаю.
— А ещё есть кое-что с мочой и какашками.
— Боже мой, — пробормотала Джейн, и её щёки вспыхнули румянцем. — Мы можем не говорить о том, что я хожу в туалет? Можно ли оставить мне капельку достоинства?
— Извини.
Джейн кивнула, нахмурившись.
— Существует так много правил. Как, чёрт возьми, я должна избегать лестниц, живя в квартире на втором этаже?
— Всё будет хорошо, — сказал я. — Мы все поможем тебе получить всё, что вам потребуется.
Она не ответила.
— Многие другие люди проходят через подобное, и ты тоже сможешь, — продолжил я. — Посмотри на Аду. Ты её создала! Это делает тебя Чудо-женщиной в моих глазах.
Её лицо смягчилось.
— Привет всем, — Нелл ворвалась в комнату, и её лицо просияло от радости при виде свёртка. Пэт показался позади, отягощённый сумками с вещами и цветами. — Вот и она. Привет, ты великолепная маленькая малышка. Отдай её мне, пока не уронил, Эрик.
— Я не собираюсь её ронять. Иисус, — мелькнула мысль упомянуть тот коньяк, но я передумал. Скрепя сердце, я отдал её. — И её зовут Ада. Будь внимательна с её шеей, она ещё слабенькая.
— Ада — красивое имя. И я знаю, как держать ребёнка, Эрик.
— Привет, Пэт, — сказала Джейн, одаривая его слабой улыбкой.
— Нелл проконсультировалась с врачом, она не заразна или что-то в этом роде, — сказал он. — Но я останусь здесь на всякий случай.
— Хорошо. Спасибо.
Мужчина прислонился к дверному проёму, с интересом наблюдая за нами. Вид того, как мы с Нелл суетимся вокруг ребёнка, должен был вызвать у него массу странных чувств. Однако, какими бы ни были его мысли, густая чёрная борода хорошо скрывала их.
Лицо Нелл скривилось.
— Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой.
— Всё в порядке, — возразила Джейн. — Оказывается, Эрик отличный партнёр по родам.
— Она — самое чудесное, что я когда-либо видела, — сказала Нелл, широко раскрыв глаза.
Она никогда не упускает шанса сменить тему, как только кто-то говорит обо мне что-то хорошее.
— Разве она не прекрасна?
Какое-то время женщины любовались ребёнком. Затем Джейн перешла к подробному описанию родов. Я воспользовался возможностью, чтобы занять кресло и на секунду закрыть глаза. Вот и всё, что потребовалось. Следующее, что я помню, это то, что Пэт тряс меня за плечо.
— Чёрт возьми, — я потёр лицо рукой. — Я заснул?
— Тебе нужно пойти домой и немного отдохнуть, — сказала Джейн, занятая кормлением Ады. И когда я говорю о кормлении, я имею в виду грудное вскармливание. С грудью и прочим.
Я изо всех сил старался не отводить глаз от её лица и не опускать взгляд ниже. Но, боже мой, грудь Джейн. Только во сне я представлял, что увижу их обе, не говоря уже о том, что мельком взгляну хоть на одну. И, может быть, это было связано с беременностью, или с тем, что тело готовилось к грудному вскармливанию, или из-за чего-то ещё, но они были настолько полными и круглыми, насколько это можно себе представить. То, что моя мечта сбылась в этом контексте, было совершенно неправильным. Но, чёрт возьми, я был парнем, которому нравились женщины. Большую часть своей жизни меня учили, что, когда у тебя есть возможность, ты смотришь на женскую грудь — будь то приподнятое декольте, дразнящие полупрозрачные блузки, скользкие, мокрые бикини или (когда судьба действительно улыбается тебе) красиво обнажённая грудь. Ты пялишься на них, ценишь их, играешь с ними и в значительной степени делаешь их своими лучшими друзьями. Честно говоря, если девушки хотят мне их показать, то я хочу посмотреть. Я такой открытый.
Вот только не здесь. Не так. Всё это было очень неправильно.
В конце концов я довольствовался тем, что уставился на тошнотворно-зелёную стену за её плечом и пытался вспомнить, о чём говорила
