нас, — сказал доктор, бросив на меня быстрый взгляд. Хирургическая маска скрывала половину лица, но я думаю, что под ней была улыбка. — Ты просто сконцентрируйся на том, чтобы оставаться в вертикальном положении.
Христос.
— Я в порядке, правда.
Джейн сжала мои пальцы. Проклятие. Я должен был успокаивать её, а не наоборот.
— Ты до сих пор не приняла окончательного решения о том, как её назвать, — я заставил себя улыбнуться. — Ещё не поздно, ты всегда можешь воспользоваться одним из моих чрезвычайно полезных советов.
— Очень любезно, — её красивое личико расслабилось с того момента, как подействовали анестетики, но беспокойство ещё заполняло её затуманенный взгляд. Женщина выглядела будто под кайфом. — Ты что-нибудь видишь?
— Нет.
За пределами той простыни что-то происходило. Вещи, о которых я не хотел знать и определённо не хотел видеть. О чём бы они ни говорили и что бы ни делали, я не обращал внимания. Только Джейн имела значение.
— Ты присмотришь за ней, верно? Когда она выйдет?
— Абсолютно. Разве я не рассказывал тебе о тех книгах, которые читал на эту тему? Я, наверное, более квалифицирован, чем врач.
Её улыбка была мимолётной, но это лучше, чем ничего.
— Я не могу пошевелиться.
— Я позабочусь о ней.
Она глубоко вздохнула, глаза её были на мокром месте.
— Хорошо.
— С тобой всё будет в порядке.
— Всё идёт хорошо, — подтвердила медсестра. — Успокой её, Эрик.
— Само собой, конечно, — сказал я. — О, а как насчёт Вильгельмины?
— Ч-что? — спросила Джейн.
— Или Генриетта. Это хороший вариант.
Её лицо сморщилось.
— Где ты вообще берёшь?
— Не поклонница классики? Может быть, что-то более хипповое? — я потёр костяшки на её кисти подушечкой большого пальца. — Типа Радуга, или Воробей, или Река.
Ответа не последовало.
— Знаю! Как насчёт Лунной Юниты или Дивы (прим. пер. — Лунная Юнита (единица) — придуманное имя, которое означает «Нечто, что обращается вокруг Луны». Имя придумал певец Фрэнк Заппа для своей дочери; Дива — имя ещё одной дочери певца)?
— Ну уж точно нет, — прошептала она.
— Да ладно, это имена дочерей Фрэнка Заппы, — возразил я. — Если это достаточно хорошо для Фрэнка...
— Ты уже видишь её?
— Пока нет, — я сосредоточился на том, чтобы мы оба были спокойны. Вот так, мило и расслабленно. Всё хорошо. — Я действительно думаю, что ты слишком сурова к моему выбору имён для детей.
Медсестра фыркнула.
Джейн выдохнула.
— Я даже не знаю, кто такой Фрэнк Заппа.
— Он один из величайших авторов американской музыки, — сказал я. — Как ты можешь не знать Фрэнка Заппу?
— Не позволяй им забрать её у меня.
Я кивнул.
— Её никто никуда не забирает. Я слежу. Готова услышать всё о величии Заппы?
Она ничего не сказала. Я принял это за «да» и продолжал говорить, говорить абсолютное дерьмо, снова и снова. Оказывается, навыки барменства действительно пригодятся в реальных жизненных ситуациях. У меня изо рта вырвалась чушь, глупые пустяки о роли Заппы в рок-гимне Deep Purple. Я болтал и болтал, теряя счёт времени. Было только профессиональное бормотание медицинской бригады, обеспокоенное и ошеломлённое лицо Джейн и мой собственный фальшиво-весёлый бред. Может быть, прошло две минуты, а может быть, и двадцать. Я продолжал говорить до тех пор, пока в воздухе не раздался раздражённый крик.
— Вау. Она кажется недовольной.
— Она была очень счастлива там, — сказал доктор, всё ещё занятый за простынёй, — но пришло время выйти. Поздравляю, Джейн, у тебя дочь.
— Моя малышка, — прошептала Джейн, и в её голосе звучали благоговение и усталость.
Они отнесли плачущую малышку к столику в стороне. Её осмотрела другая акушерка, или врач, или кто-то ещё.
— Я хочу её видеть, — сказала Джейн, выгибая шею и стараясь следить за всем, что происходит.
Доктор поднял глаза поверх простыни.
— Тебе пока нужно не двигаться, Джейн.
— Вот и она, — медсестра вернулась и положила крошечный свёрток, запелёнатый в одеяло, рядом с лицом Джейн. — Эрик, ты можешь её подержать?
— Я?!
— У тебя всё получится, — настаивала она. — Просто просунь руку ей под шею, чтобы поддержать её голову, а другую — под её тело.
Сапёры, вероятно, испытывают такой же страх. О, чертовски осторожно, я взял на себя контроль над крошечным сердитым человеком. Её маленькое личико было ярко-красным, тёмные глаза обвиняющими.
— Всё в порядке, Ада, — сказала Джейн, и слёзы потекли по её лицу. — Мамочка здесь.
И вот так малыш перестал плакать.
— Как ты это сделала? — спросил я с удивлением.
— Она знает мой голос. Не так ли, детка?
— Ого, — свёрток в моих руках слегка покачнулся. Но больше ничего не произошло. — Ада, да?
— Конечно. Так звали мою бабушку.
— Ясно, то есть я не смогу убедить тебя насчёт Лунной Юниты? Последний шанс.
Джейн лишь устало улыбнулась.
— Ада, познакомься с Эриком. Эрик, это Ада.
— Ада, — вздохнул я и тоже улыбнулся. — Потрясающе.
Глава 7
— Она меня осуждает.
Джейн, откинувшаяся в изнеможении на больничную койку, только приподняла брови.
— И как именно она тебя осуждает?
— Взгляды, которые она на меня бросает, абсолютно осуждающие, — я нахмурился, глядя на ребёнка, лежащего у меня на руках.
Я качал её туда-сюда уже несколько часов. Оказалось, чем дольше я держал её, тем менее страшно становилось. Было глупо бояться чего-то такого крохотного. По крайней мере, так я твердил себе.
Сначала я боялся, что уроню её или наврежу ей каким-то образом. Мне пришлось напомнить себе, что это не первый раз, когда я держу в руках что-то хрупкое и драгоценное. На верхней полке «Дайв Бара» стояла бутылка коньяка, которая стоила больше, чем я сам, и я мог без раздумий прокрутить эту детку по запястью. Не то чтобы я крутил Аду.
— Для неё ты просто странная клякса, — сказала Джейн. — Она тебя почти не видит.
Должно быть так, если не считать...
— Возможно, я произвёл плохое первое впечатление. Кажется, я выругался. Возможно, именно поэтому я ей не нравлюсь.
— Ты ей очень нравишься. И я думаю, что она, вероятно, больше занята тем, что нужно приветствовать мир. Сомневаюсь,
