без перерыва новыми терминами. Между «правдельцами» и «борзаправцами» встречались аббревиатуры, не сразу понятные и требующие пояснения. В таких случаях старичок прерывал свой поток названий и предлагал старушке сделать расшифровку непонятного набора букв — та с удовольствием помогала ему и поясняла, что «обоснар» означает «общество борьбы с нарушениями», а не что-либо иное, что иногда ассоциировалось по сходству звуковых сочетаний.
За обсуждениями незаметно опустошили вторую бутылку. Мякину второе вино совсем не понравилось — кислый вкус напомнил ему далёкое детство, когда он впервые попробовал спиртное на Новый год, как в бокале пузырилась светло-жёлтая прозрачная жидкость. Он сделал несколько глотков, поперхнулся от неожиданного вкуса и закашлялся. Уже потом ему объяснили, что пить шампанское надо не спеша, но это было потом.
Экстрасенша смаковала вино и пристально наблюдала за Мякиным. Со стороны казалось, что она совсем не участвует в общем разговоре, но её редкие ироничные замечания говорили об обратном. Экстрасенша прислушивалась к новациям старичка. Один раз она даже предложила называть общество «правдистами», однако новые члены категорически отвергли «правдистов», сославшись на некоторые исторические параллели.
Мякин в полемике практически не участвовал. Он иногда делал вид, что соглашается с приводимыми доводами, но через некоторое время соглашался с противоположными мнениями, которые активно выдвигала интеллигентка — единственная, кто старался обуздать фонтанирующего названиями старичка.
— Нет, господа, — возражала она. — Это совсем не подходит. Да и не в названии дело. Если нет реальных результатов, то никакое название не поможет.
Пузатый — видимо, устав от напора новых членов, — вяло поддерживал её и иногда повторял почти одну и ту же фразу:
— Камарадос, давайте оставим старое — «заправцы». Нам это уже привычно.
Экстрасенша встала и произнесла:
— Давайте танцевать! Думается, что во время танцевальных движений может придти ценная мысль.
— И то верно! — согласился пузатый. — Давайте подвигаемся — раскачаем, так сказать, мозги.
— Вы потанцуйте, — как-то недовольно произнесла старушка, — а мы уж порассуждаем о названии.
Экстрасенша, к удивлению Мякина, пригласила пузатого. Он радостно вскочил со своего места и, улыбаясь, произнёс:
— Почту за честь продефилировать с вами в этом заведении!
Интеллигентка изобразила на лице равнодушие и великое спокойствие — такое, какое бывает у человека, постигшего все житейские тайны, — но Мякин заметил её некоторое волнение, возникшее, скорее всего, от слов пузатого. Интеллигентка, стараясь не смотреть в сторону пузатого и экстрасенши, развернулась лицом к Мякину, немного неестественно улыбнулась и спросила:
— А вы, камарадос, не желаете подвигаться?
Мякин двигаться не желал, но подумал, что сложившаяся ситуация требует от него некоторых действий, поэтому решил, что танец с интеллигенткой никак не повредит его настроению.
Пузатый Алексис изображал раскованного танцора, размахивал руками, покачивал боками и к тому же пытался выделывать замысловатые кренделя ногами, не всегда попадая в чёткий ритм энергичной, заводной музыки. Экстрасенша сдержанно двигалась в ритме танца, снисходительно терпела выкрутасы пузатого, иногда весело улыбалась и иронично подбадривала партнёра на совершение новых танцевальных подвигов.
Мякин аккуратно вёл интеллигентку под музыку, стараясь не срываться на резкие движения, которые наблюдались у остальных танцующих.
— Вы не любите современные танцы, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла интеллигентка.
Мякин без паузы ответил:
— Меня этим танцам не учили.
— По-моему, здесь никто не учился таким танцам, — заметила интеллигентка.
— Но все танцуют, — продолжил Мякин.
— Дёргаются, — заключила интеллигентка.
— Самовыражаются, — сухо произнёс Мякин.
Быстрая музыка закончилась. Пузатый Алексис, изрядно вымотанный редкими па, увёл экстрасеншу к столу. Мякин вопросительно взглянул на партнёршу, а та, немного подумав, сказала:
— Продолжим, если желаете?
Мякин не жаждал продолжения, но зазвучала спокойная мелодия — и он машинально двинулся с партнёршей в новом ритме.
— Вы прекрасный танцор! — сказала интеллигентка. — С вами приятно танцевать.
— Я знаю, мне это уже говорили, — спокойно ответил Мякин.
— Ваша дама будет вас ревновать, — продолжила интеллигентка.
— Почему? — наивно спросил Мякин.
— А как же? Вы сейчас со мной, а не с ней, — объяснила интеллигентка.
— Тогда Алексис вас тоже должен ревновать, — заключил Мякин.
— Он не будет этого делать, — ответила интеллигентка.
— Почему? — снова спросил Мякин, а про себя подумал: «Если бы у меня был такой живот, я бы точно не ревновал».
— Вам интересно почему? — спросила интеллигентка.
Мякин нечаянно задел плечом соседнюю пару и, извинившись, ответил:
— Наверное, интересно. Мы же камарадос.
Интеллигентка посерьёзнела и, может быть, немного грустно ответила:
— Мы старые друзья, и уже не претендуем на иные чувства, кроме дружеской привязанности.
— Не претендуете, — повторил Мякин, не зная, стоит ли продолжать этот танцевальный диалог.
Медленный танец закончился. Образовалась пауза, и интеллигентка произнесла:
— Может быть, достаточно?
Мякин согласно кивнул, и они вернулись к столу. Экстрасенша отсутствовала. Мякин пригубил свой бокал кислого вина и рассеянно спросил:
— Пора бы расходиться. Уже поздно.
Пузатый в ответ задумчиво и немного устало заметил:
— Сходку надо бы завершить гимном, но у нас гимна пока что ещё нет.
— У нас и названия хорошего ещё нет, — недовольно добавила старушка.
— С названием разберёмся, дайте срок, а вот гимна нет… — грустно возразил пузатый. — Гимна нет — это плоховатенько.
— Надо бы, судари и сударыни, расходиться, — заявил старичок. — Сегодня уж, похоже, ничего не придумаем. Тем более что наша молчаливая оппонентка нас уже покинула.
— Да, поредели мы, — добавил пузатый и почему-то взял в руки пустую бутылку. — Кончилось вино — прекратилась мысль.
Мякин сидел молча и терпеливо ждал окончания «тайной вечери заправцев». Из-за стола все, кроме Мякина, встали как-то одновременно, торопливо попрощались и покинули зал. Мякин остался за столом в одиночестве. Он сидел и размышлял: «Экстрасенша просто ушла к себе в номер или вышла из общества “заправцев”. Из реплики пузатого это было не ясно».
Проходя мимо номера экстрасенши, Мякин хотел было остановиться, прислушаться и уловить хотя бы какой-нибудь звук, но заставил себя, не замедляя шаг, пройти к себе. Оказавшись в постели, он не сразу уснул, долго ворочался и подумывал: не прочесть ли ему какой-либо отрывок из чёрной книжки? Но вставать и тянуться на верхнюю полку ему не хотелось, и с этой мыслью он погрузился в некрепкий сон.
И снилось ему, что он пытается прочесть текст, но буквы плывут по строчкам, и он не успевает сложить их в слова, и только одно слово всё время попадалось ему на глаза — это слово «Орбодин». Проснулся он поздно, как когда-то бывало с ним по выходным, быстро собрался. Стоя у зеркала перед выходом из номера, взбодрил себя словами: «А ты, Мякин, выглядишь сегодня неплохо» и вышел в коридор. Запаздывающие на завтрак отдыхающие поторапливались проглотить утреннюю еду и аккуратно обгоняли его. Некоторые из них, улыбаясь, здоровались
