class="v">пусть Эхо, — кто-то бросил, —
Любимых имена откроет нынче нам,
а мы его попросим!
Кредул[88] сперва сказал. — Ответь, — он прокричал, —
открылась в сердце рана,
Влюбляюсь все сильней, от нежности моей
пылаю непрестанно,
Я чувств таких не ждал, но кто, ответь мне, та,
что век душе желАННА?
Ответ он получил, и восхищен им был,
ведь вышло очень схоже,
Затем вскочил второй. — Скажи мне имя той,
кто мне всего дороже,
И без кого, скажи, моя несчастна жизнь,
мучений адских гОРШЕ?
Чуть смолк он, третий встал и ласково сказал:
— Нашел себе я пару,
Она со мной всегда, и в сердце никогда
не затушить пожара.
Кто краше всех богинь, мила, как георгин,
цветущий в форме ШАРА?
Четвертый следом был, у Эха он спросил:
— Мы видимся все реже,
Она в чужой стране, но помнит обо мне
и чувства в ней всё те же,
Стремлюсь я к ней одной. В беде, скажи мне, кто
всегда меня поддЕРЖИт?
Кредула младший брат был выйти пятым рад.
— Терзаюсь страстью вновь я.
Скажи, прошу тебя, кто мучает меня,
о ком слагаю строфы?
К кому же, как не к ней, любовь моя сложней
мудреных филоСОФИй?
Аминта был шестым, вскричал он: — Я томим
давно любовным жаром,
Ревную каждый час, сгибаюсь всякий раз
от нового удара.
Прошу я одного: кто та, из-за кого
не избежать кошМАРА?
Тирсис тут вышел в круг, сказав: — В плену разлук
печалями объятый,
Отвергнут девой я, но все же для меня
она дороже злата,
Чей лучезарен взгляд, а волосы горят
как дивный свет заКАТА?
Последним встал Монтан: — Немало в сердце ран,
в которых виновата
Любимая моя, забыла про меня,
а я ей верен свято,
Чей голос так лукав, чей переменчив нрав,
как будто солнце МАРТА?
Замкнулся грустный круг, ваш скорбный старый друг
пропел вам эти строки,
Кто от коварства пал, лишенья испытал,
скитальцем одиноким,
Кто показал притом на языке родном
изящества уроки.
Печальный этот год тревоги мне несет.
В канун Варфоломея,
В изгнанье уходя, прощаюсь навсегда
с отчизною своею.
Былого не вернуть, пускаюсь в горький путь,
что Млечного длиннее.
(Д. Анисимова)
[ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТОЕ]
Animum ingratitudine amatae moerentem ipsemet solatur[89]
На мотив «Всякая живая тварь хвалит тебя, Господи» и т.д.
Зачем ты вновь, душа, мне шлешь недобрый знак?
Ведь много на земле превратностей и так.
К чему же сеешь ты уныние и мрак?
Чтоб мог торжествовать мой дивнолицый враг?
Я верю, у нее ты можешь быть в чести;
Но как она сама того ни захоти,
Гордыня ей не даст к любови снизойти.
Поэтому забудь — другого нет пути.
Ведь множество мужей страдало из-за жен:
Далилиной рукой загублен был Самсон,
И Фульвий также был из-за жены сражен,[90]
Хоть для нее добра свершил немало он.
Суровый счет Господь ведет людским грехам.
Наказывать за них он поручил царям,
Приставникам своим, законным судиям.
Неблагодарных лишь он наказует сам.
Так пусть же месть Свою Господь осуществит,
Пусть от Его бича жестокая вопит,
Ты ж перестань страдать от мук и от обид,
Смирись, что не тебе она принадлежит.
Тебя, моя душа, Бог наделил умом.
Зачем же плачешь ты? Терзаешься о ком?
Отчаянье свое отвергни со стыдом!
Ведь людям ты была советником во всем.
Советую тебе смириться с тем, что есть,
Тобою никогда да не владеет месть:
Любовь должна не мстя страданье перенесть,
А женщину карать нам запрещает честь.
Вот эту песнь затем я начал сочинять,
Чтоб слезы по любви утраченной унять,
А также всем другим влюбленным дать понять
Что женщина в любви наклонна изменять.
Ведь женщины в любви — сухие стебельки,
Которыми шалят, играют ветерки.
А в сущности лишь те достойны их руки,
Кто бегства не искал от горестной тоски.
(А. Шарапова)
ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТОЕ
Песня странника и изгнанника
На мелодию песни «Всякая тварь хвалит Тебя, Боже»
О, Господь, который вел народ в пустыне,
И евреи знали: бог их не покинет,
Ты своим сияньем озарил святыни,
Ты в блаженных душах властвуешь доныне.
Ты волхвам дорогу указал звездою,
Ты хранил Марию перед злой судьбою,
Ты ведешь скитальцев темною порою,
Я прошу, Всевышний: да пребудь со мною.
От тоски по дому слез я пролил море,
Укажи дорогу мне во мраке горя,
Дай мне силу веры, чтоб, с Лукавым споря,
Избежал греха я, праведникам вторя.
Надели мой разум мудрости сияньем,
Голову шальную — кротким покаяньем,
Исцели мне сердце, успокой страданье,
Помоги смириться с разочарованьем.
Ведь в моих скитаньях, коим нету края,
На Тебя, о Боже, свято уповаю,
В час невзгод суровых жизнь Тебе вверяю,
Пред Тобой покорно голову склоняю.
Пусть, как только выйдет срок изгнанья злого,
В сторону родную возвращусь я снова.
Пусть под мирной сенью дорогого крова
Обрету я близких — любящих, здоровых.
Ту же, чьей виною в странствия я брошен,
Не карай сурово, пощади, мой Боже!
Только пусть любовь мне сердце не
