«Я на совещании, какая скука. Думаю о вас троих, как я хочу с тобой порезвиться и почему ты так меня возбуждаешь?»
«Представляю тебя голой, в римской тоге. Люблю безумно».
«Сестренками» он называл мои пышные груди.
Да, согласна, изысканности ему недостает, но, как я уже сказала доктору Фолли, нужно прощать человеческие слабости. Может, вышло недоразумение? Возможно, бедняжка просто перепутала гостиничные номера или эта девица – его прежняя подружка, которая все еще на что-то надеется.
Отлично, сейчас я ему позвоню, кажется, я пришла в себя, голова ясная. Фолли мог бы мною гордиться.
Набираю номер Андреа, и тут раздается стук в дверь.
– Я же просила оставить меня до завтра в покое. Не терпится, да?
В дверном проеме появляется голова Риккардо.
– Не могу уснуть, перечитываю ее эсэмэски. Ужасно хочется ей позвонить!
– И мне тоже. По правде говоря, я как раз собралась звонить.
– Значит, я вовремя.
Сидим на кровати, уставившись в пустоту.
– Я не могу без нее, это выше моих сил, сейчас позвоню.
– Нет, – удерживаю его за руку, – не надо, ни в коем случае!
– А ты? Ты бы ему позвонила, если бы я не вошел.
– Да, это правда. Но я не позвонила.
– Ну ладно.
Снова смотрим в пустоту, каждый со своим мобильным телефоном.
На этот раз не выдерживаю я:
– Я в туалет.
– А телефон зачем?
– На всякий случай. Вдруг у мамы случится приступ?
– Тогда ответит твоя сестра! – Он вырывает мобильник у меня из рук.
Один – ноль в его пользу.
– Мм, пить хочу, пойду налью водички. Тебе что-то принести? – спрашивает он.
– Я с тобой.
– Нет, не беспокойся, у тебя был тяжелый день, я принесу тебе горячее молоко и печенье, и ты заснешь…
– Я же сказала, что иду с тобой…
Оставив мобильники, идем на кухню.
Со стороны мы напоминаем наркоманов, которые пытаются избавиться от зависимости. Я-то точно подсела на Андреа. Он нужен мне, как доза. Руки у меня дрожат, дыхание перехватывает.
Риккардо готовит спагетти, а я потягиваю красное вино.
Пока варятся макароны, успеваю опустошить пол-бутылки.
– Риккардо, это самые вкусные в мире спагетти!
– Кьяра, ты уже пьяна. Макароны переварились, соли нет… Вы, вообще-то, покупаете продукты?
– Очередь Сары, я-то уехала прожигать жизнь в Портофино.
– Добро пожаловать в клуб разбитых сердец! Почему, скажи мне, почему все заканчивается так нелепо?! Ты влюбляешься в человека, хочешь провести с ним, то есть с ней, остаток жизни, впервые, может быть, всерьез думаешь о детях.
Ты не представляешь, сколько раз я возвращался в Геную рано утром в понедельник и шел прямо на работу или гнал четыре часа на машине только для того, чтобы поужинать с ней. И вот она решает зачеркнуть все, что между нами было, все воспоминания, все лучшие мгновения. Как будто можно сложить все это в коробку и бросить в реку. Вы, женщины, действительно странные существа.
В голове вдруг проясняется.
– Странные? Черта с два! Нам хочется того же самого. Просто фазы не совпадают. Когда мы готовы завести семью, вы говорите, что вам всего-навсего сорок лет и вы пока не готовы. А когда мы уже ни на что не надеемся, вы вдруг заявляете, что всегда мечтали о большой семье, но нам к тому моменту уже все равно, мы бежим с корабля, не дожидаясь, пока он потонет.
– По-моему, Элиза просто испугалась.
– Чего это она, интересно, испугалась? Тебя? Ты себя переоцениваешь. Да мы постоянно посылаем вам сигналы, а вы их игнорируете! – стучу кулаком по столу.
– А вы? Вначале вы такие добрые, все понимаете, все прощаете. Вы такие лапочки, такие нежные, всегда готовы заниматься любовью, смотрите футбол и обожаете наших друзей. Но месяца через три начинает проявляться ваша истинная натура. Вам становится все труднее скрывать деспотичные замашки: вы начинаете контролировать каждый наш шаг, учите, что и как нам нужно делать, пытаетесь изменить наши привычки!
– Разве мы виноваты, что вы ведете себя как дети? Видите не дальше своего носа и никогда не думаете о последствиях!
– Но вы нам не верите ни на грош! Обращаетесь с нами как с умственно отсталыми!
– А вы ведете себя как умственно отсталые! – ору я.
– А вы – как сумасшедшие истерички!
– Это вы доводите женщин до такого состояния, на вас вообще невозможно положиться, вы ходите вокруг да около, и, если мы обо всем не позаботимся, вы так и будете пальцем в носу ковырять!
– Ишь ты, принцесса! А ты никогда не задумывалась, что нам ни к чему действовать, раз вы сами прекрасно со всем справляетесь?
– А у нас нет выбора, вы даже не умеете жевать жвачку на ходу!
– Вот видишь? Проблема в том, что вы считаете себя лучше нас, но в глубине души нам завидуете, завидуете мужской дружбе, вас раздражают наши успехи, и тогда вы отыгрываетесь на домашнем хозяйстве: «ты не умеешь загружать посудомоечную машину», «все время поднимаешь крышку унитаза»… Знаешь, что я тебе скажу? Да плевать мы хотели на это! Вы хотели равенства полов? Вперед!
– Браво, молодец! – хлопаю в ладоши. – Весьма зрелые суждения. По-твоему, эмансипация исключает уважение? Мы работаем наравне с мужчинами, плюс на нас – дом и семья, мы должны из кожи вон лезть, чтобы нас воспринимали всерьез, при этом платят нам меньше, и вы еще ждете от нас благодарности за то одолжение, которое вы нам сделали? Да все женщины хотят укрыться за каменной стеной, дорогой мой, хотят ласки и защиты. Нам хочется почувствовать себя хрупким созданием, но никто им такой возможности не дает!
Раздается трель мобильного телефона.
– Мой или твой?
– Не знаю, беги!
Рыбкой ныряю в кровать и хватаю телефон, мне пришло сообщение: «Ложитесь спать, балбесы! Сара».
Наутро встаю поздно.
Наверное, я боюсь, что, проснувшись, снова буду с тоской смотреть на этот проклятый телефон. Андреа больше не звонит, это меня беспокоит и обостряет чувство потери. Если он не звонит, это означает, что у него есть дела поважнее, а я будто падаю в пропасть.
Заглядываю в гостиную, Риккардо уже нет. По крайней мере, перед тем как уйти, он сложил диван.
Чувствую, кто-то больно хватает меня за руку и тащит на кухню.
– Теперь ты объяснишь мне, в чем дело? Собираешься устроить здесь общежитие?
– Его бросила девушка, ему негде было переночевать. Мы познакомились вчера, в поезде, он забыл на кресле свой телефон, я позвонила его бывшей девушке, отвезла его мобильник.
