и желанной.
Но как отец такое похищенье
Алдар тулонский встретил с возмущеньем,
Послал за мною всадников могучих.
За ними пыль летела черной тучей,
Они скакали, позабыв усталость,
От быстрой скачки поле содрогалось.
Но я умчался. Не свершив расплаты,
Ни с чем вернулись всадники обратно.
Догнать меня их кони не смогли.
И вот кибитской я достиг земли.
В то время там был всенародный праздник.
Вдруг вижу я: стрелой несется всадник
По рытвинам, ухабам и предгорьям.
Но вот коня остановил он вскоре.
Подумал я: «Кто послан мне судьбой?»
Я был готов к опасности любой.
Но всадник мирно спешился с коня,
Молчанье дружелюбное храня.
Он расстегнул кольчугу, грудь открыл,
Рукою ловкой в землю щит всадил.
«Прости меня, мой незнакомый брат,
Но мой отец, чтя наш святой адат,
К тебе меня направил с приглашеньем».
Он снял свой шлем, мне оказал почтенье.
И довелось тогда мне увидать
Златых волос спадающую прядь.
Коль вестницею вестник оказался,
То я уже и не сопротивлялся.
И на конях своих разгоряченных
В алдарский дом помчались мы, к Тулону.
Алдар решил, что конь мой всех резвей,
И дал мне руку дочери своей.
Лишь только в путь собрались мы обратный,
Моя невеста умерла внезапно.
Устроили печальные поминки,
Построили в дни траура могильник.
На страже молча стоя первой ночью,
Я черную змею узрел воочию.
И понял я ее уловку сразу,
Шипя, свистя, она ползла к западзу.
Тут злобу я не смог сдержать свою
И на три части разрубил змею.
Но бусинку вдруг выкатив из пасти,
Она свои соединила части.
Когда ж с мечом я кинулся за ней,
Змея проворно скрылась средь камней.
А к вечеру, когда спустилась мгла,
Она опять к западзу подползла.
Тогда змею проворно я схватил
И на четыре части разрубил.
Взял бусинку я из змеиной пасти,
Жизнь возвратил моей невесте, счастье.
Она воскресла и из гроба встала,
И с радостной улыбкой мне сказала:
«Благодаря тебе живу я снова,
Друзьями быть дадим друг другу слово».
Но я не смел назвать ее женою,
И я назвал ее своей сестрою.
И у западза в тишине ночной
Мы поклялись водою и землей,
Согласно стародавнему адату,
Навек отныне быть сестрой и братом.
Я девушку в селенье проводил,
А бусинкой змее жизнь возвратил,
Сказав: «Живи счастливою всегда,
Чтоб нартов не тревожила беда».
Так поступив, вскочил я на коня,
И конь лихой домой помчал меня.
Но вот и повесть кончилась моя,
Скажите, лисья шкура будет чья?»
И старики сказали от души:
«Все три рассказа очень хороши.
По совести, не можем мы решить,
Кому из нартов шкуру предложить».
Тогда Хамыц, внезапно просветленный,
Воскликнул так: «Дадим ее Сырдону
За ум его глубокий и расчет.
Пусть лисью шапку он себе сошьет».
Все согласились с этим пожеланьем.
Сырдон, взяв шкуру, побежал к Сатане
Просить ее скорее шапку сшить.
Так лисью шапку начал он носить.
Язык его вовеки не подводит.
С тех пор пословица живет в народе:
«И даже суд не сможет дать ответ,
Когда у судей веры в правду нет».
ИГРЫ НАРТОВ
Раз на заре — еще едва светало —
Отборные от каждого квартала
Все юноши с оружьем вышли к бою,
Чтоб забавляться нартскою игрою.
К поляне игр участники стекались
И к состязанью там приготовлялись,
К борьбе сынаг, к метанию камней.
И лишь тогда оставили коней,
Когда уж были в поле для игры,
Что примыкало к оползню горы,
А от нее направились к лощине,
И все готовы к состязанью были.
Нарт Урызмаг стоял всех впереди,
Сахуг и Базурук — чуть позади,
А поодаль — Карса, Уасаназ
И Бедзенаг, явившийся тотчас.
Борее Хамыц каменья подавал,
Борса с вершины ловко их кидал.
И завязались игры на поляне,
Великое открылось состязанье.
И торопясь, со всех концов земли,
К поляне игр толпою люди шли,
Дивились диву славных нартских игр.
Семь сыновей привел Бурафарныг.
С вершины черной сам Сайнаг проворно
Туда спустился на авсурге черном.
Тар из страны заката шел дородный,
Челахсартаг же — из страны восхода.
Сын Бардуага с неба голубого
Слетел, гремя, на бороне дубовой.
А сын Афсати из лесных владений
Сюда примчался на рогах оленя.
Уастырджи, покинув свой престол,
С небес на поле нартских игр сошел.
Кто мог ходить, из нартских сел заране
Пришел смотреть на это состязанье.
Пришедшие на взгорьях чинно стали,
На игры нартов с высоты взирали.
Вот начали играть: катили камни,
Испытывая силы в состязанье.
Вот первый камень катится с горы,
Гремит и скачет первенец игры.
Но Урызмаг рукой, что было сил,
Огромный камень налету схватил.
Несутся камни, Урызмаг их ловит
И новый ряд камней уже готовит.
Хамыц же быстро камни те берет,
По одному Борее передает.
Сайнаг-алдар не мог не разозлиться,
С усмешкой злой он говорит Хамыцу:
«Жених, должно быть, силой сплоховал,
Что, как осел, каменоносом стал».
Хамыц ответил недругу с укором:
«Не мужество сидеть, как черный ворон.
Ты лучше силу покажи свою
Не карканьем, а в играх и в бою».
Сайнаг-алдар был словно втоптан в грязь
Сбежал с горы он, все еще кичась.
Готовый камни налету ловить.
А Урызмаг вдруг место уступить
Решил Хамыцу, чтоб он отличился,
А сам к Борее мгновенно устремился.
Там подавал обеими руками
Огромные, как будто горы, камни.
Летели камни. Живо шла игра.
И содрогалась древняя гора.
Сайнаг-алдара руки
