так вышло, ревнивица, что в итоге моя коллекция не пострадала, а вот ужин немного… подрумянился?
"Подрумянился". Из горла вырвался смешок. Ага, там такая корочка, что уголь позавидует.
— Суп при трагических обстоятельствах пересолился, и пока я его оплакивала, жаркое принесло себя в жертву во имя твоих журналов, — печально отозвалась. — Мне теперь два трупа прятать в мусорное ведро. Пусть свалка будет им пухом. Аминь.
— Ну ты даешь, малышка. Ладно, поднимайся, уберемся по-быстрому, и я попробую твои шедевры.
Марк встал первым, потом поднял меня, удивленно переваривающую его слова, и принялся убирать лишние тарелки в мойку. Потом открыл окна…
— Так, стоп, что ты будешь пробовать? — до меня никак не доходило. — Пересоленный суп и подгоревшее второе? Я больше ничего не готовила. И вряд ли буду. Кажется, это не мое, Марик…
— Я же говорил, что всеядный? Так вот, буду оценивать твой труд. Если меня не убили красная икра и оливки, то и это не убьет.
Он говорил легко и просто, словно каждый день утешает по сто зареванных Полин.
— Что стоим? Ну вот куда мир катится, а? Меня нагло взяли в кухонное рабство, заставляют мыть посуду…
Я была в какой-то прострации, а Марк, делано ворчливым тоном, жаловался на жизнь и на меня столь комично, что стало жаль, что нет в руках фотоаппарата. Убрался, затем, несмотря на мой протест, прилично так положил к себе в тарелки супа и жаркое.
— Пошутили и хватит, — попыталась я призвать к благоразумию парня. — Мы же решили, что закажем пиццу.
Так как время уже близилось к восьми, брат предложил не париться и купить пиццу. Папа вряд ли будет против.
— А я и не шучу, Поль. Подай сухари, начну с супа.
Я машинально сделала, как он велел, и с огромными глазами продолжила наблюдать за тем, как он ест. Он. Ест. В голове не укладывалось.
— Марик, хватит…
— А я люблю, кстати, соленое, — беззаботно произнес Марк, отправляя очередную ложку в рот.
Врун. Не любит. Острое вот да, даже сейчас добавил красный перец в тарелку.
— Марик, вода, — я поставила перед ним заполненный стакан. После подумала и притащила всю бутылку. — И прекрати. Я серьёзно.
— Я тоже серьёзно. Голоден как волк, не мешай.
Он все доел. Даже "румяную" картошку и мясо. Не морщился, а поддерживал и чуть ли не добавку просил. Его поступок был не самый обдуманный, но настолько искренний, что…
Я загорелась идеей научиться готовить и справляться с бытовыми проблемами. И не потому, что хотела уделать кого-то и доказать что-то, нет. Я безумно хотела, чтобы в следующий раз Марик ел мою стряпню и ему действительно понравилось. Чтобы он получил такое же удовольствие, которое сегодня получила я, когда он мне помог. Ну, или почти такое же — вряд ли можно испытать от еды ту феерию ощущений, что испытала я от его поддержки.
Глава 6
В тот день я так и не пошла никуда. Сначала я готовила, параллельно болтая с Марком, а после поехала помогать папе с делами. А Гоше пришлось написать, что появились непредвиденные обстоятельства, и пойти на свидание не смогу.
"Очень жаль. Раз так, то, окей, в другой раз. Но я обязательно жду тебя с Риной завтра вечером в "Орбите". Мы с парнями будем выступать", — ответил почти сразу парень.
Я тогда отделалась туманным обещанием посмотреть на обстоятельства и поскорее отложила телефон. Не хотелось тратить время на что-то или кого-то, кроме него. Как там мне говорил сам Марик? Что соскучился и что мы жили будто в разных мирах? Я только сейчас поняла, как же мне его не хватало эти несколько лет. Действительно, вроде проживали в одном доме, но такое чувство, что даже не в разных мирах — Вселенных. И тот факт, что теперь можно с ним общаться и не беспокоиться о прошлом, делало меня безумно радостной. Настолько, что я, кажется, опьянела от счастья, и наделала глупостей.
Легла в свою постель с тем же ощущением счастья в груди. Мы с Мариком, как в старые добрые времена, играли после сытного ужина в монополию и рубились в старую версию ГТА*, которую он где-то откопал. Широко улыбнулась, вспомнив, что в этот раз победа была на моей стороне, и собралась спать, как меня отвлекло уведомление о новом сообщении, пришедшее на смартфон. С глупой улыбкой на губах взяла в руки гаджет, чтобы глянуть одним глазом, кому и что от меня на надо…
"Неизвестный номер: Я знаю твой грязный секрет, Полечка. Очень грязный и мерзкий. И когда это видео увидит твой папаша, то представь его реакцию сама, моя испорченная девочка"
Я сначала посчитала, что это какой-то розыгрыш или спам. Нахмурившись, открыла послание полностью и едва сумела сделать следующий вздох. Воздух, будто самый опасный яд, обжег горло и легкие, а пальцы задрожали, и я чуть ли не выронила телефон на пол.
Не может быть.
Не может…
Не може…
Может.
Похолодевшим пальцем нажала на "плэй", запуская видео. Уже заставка с очень знакомым местом — той самой университетской стеной, говорила о многом, и я уже знала, что на записи. Знала, но хотела… А чего я хотела? Сделать себе еще больнее, чем сейчас? Или вогнать себя в еще большую трясину страха? Не могла себе ответить, когда смотрела на наш с Мариком злополучный поцелуй. На нашу самую страшную ошибку, расплата за которую будет непомерно высокой. Да, неправильно, да, извращенно.
Но я не могу отвести взгляд. Там отчетливо видно меня — точнее, запись размытая, потому что снимали издалека и с приближением, но мое лицо можно разобрать. Крепкий затылок Марика тоже не спутать ни с чьим из-за прически. Да и одежда…
Черт. Сжав тонкий смартфон до боли в пальцах, зажмурилась, лишь бы не заплакать. Боже… Это конец. Если папа узнает, если…
Всю ночь я не спала. Сидела на подоконнике и, открыв форточку, пыталась надышаться свежим воздухом. Я задыхалась. Чувствовала себя тонущей в болоте, бессмысленно барахтающейся и безнадёжно зовущей на помощь. Думала, кто так мог поступить. Кто сегодня был рядом со мной? Кто пошел за мной и Марком, когда мы отошли поговорить? Или…
Рядом с той пристройкой футбольная площадка и спортивный зал. Вдруг оттуда?.. Но все мои предположения разбивались вдребезги, столкнувшись об еще один факт: аноним был в курсе нашего кровного родства.
Заснула я беспокойным сном ближе к четырем утра, так и не придумав ничего путного. Но
