class="p1">Сегодня я впервые решила приготовить ужин сама, без помощи домработницы. Было немного страшно, но Марк меня заверил, что верит в меня и в свой желудок, который способен переварить и совсем несъедобное.
— Когда-то я жевал сырую картошку с луком, — слегка поморщившись, вдруг сказал брат. — После этого все ерунда.
— Сырую? — я оглянулась на него. — Почему?
— От голода, — он легко пожал плечами, а затем улыбнулся и заправил мой выбившийся из косички локон. — Будем сегодня рубиться в "ГТА"? Мне тут Гоша крутую штуку рассказал, надо бы опробовать…
Когда Марик говорит об играх, то его уже не остановить, но я умудрилась его перебить:
— Подожди-подожди, расскажи мне, пожалуйста, как вышло, что… — запнулась, не в силах повторить его слова.
Они не укладывались в моей голове. Как так? Слишком звучало… странно, нереалистично и дико, но при этом я знала: Марик мне никогда не лжет. Недоговаривает иногда, конечно, но не врет.
— Забей, потом как-нибудь, — снова отмахнулся брат. Взял со стола большое яблоко и вгрызся в красный бок фрукта. — Сколько время? Капец! Мне пора на бокс.
И он, поднявшись, хотел сбежать от меня и моих вопросов. Вот… гад!
— Марик! — возмущенно крикнула я. — Я ведь все равно от тебя не отстану.
— Все потом, малышка, — меня потрепали по голове и шутливо пригрозил: — Чтобы к моему возвращению ужин был готов, иначе…
— Иначе?
— Иначе будешь расчесывать свои волосы сама, — нашелся Марк после короткой паузы. — И вообще, не мужское это дело. Я до сих пор в шоке, что поддался на твои уговоры!
— А я тогда возьму и подстригусь, — пригрозила я, ничуть не обидевшись. — Не мне нравятся длинные волосы.
— Все-все, забираю свои слова обратно! — хмыкнул Марик. — И с тобой я живу? Шантажистка.
— И с тобой я живу? Молчун и убегун! — парировала я и уже серьезно спросила: — Ты же мне расскажешь, правда?
По красивым губам скользнула кривая улыбка. Он отвел взгляд, будто боялся, что что-то прочитаю у него в глазах, и кивнул:
— Когда-нибудь. Не сейчас.
Я тяжело вздохнула и закатила глаза. И ведь знает, что не полезу добывать волнующую информацию силой и буду ждать эти самые "когда-нибудь" и "не сейчас". И нет, не потому, что обладаю супер терпением, а потому что Марик пока не готов открыться, и я не имею права настаивать. Кажется, жизнь его успела и без меня знатно потрепать. А я должна быть его поддержкой, а не… неприятным человеком.
Коротко попрощавшись с братом и заставив того дать обещание не перекусывать ничем по дороге, подошла к холодильнику, чтобы достать необходимые продукты. На ужин я собиралась готовить любимый Марком гороховый суп — на первое, и на второе жаркое, уже обожаемое блюдо папы. Мне так хотелось их накормить и вообще порадовать. Настолько, что я перестаралась…
Все пошло наперекосяк. Я сто раз проверяла "соленость" супа и добавляла соль, пытаясь добиться идеальности, что в итоге просто-напросто пересолила. А пока я заливалась слезами и сетовала на свой перфекционизм, жаркое стало из "жаркого" "паленым". Вся вода испарилась, а кусочки мяса и овощей сначала круто так пожарились на оставшемся масле, чтобы потом благополучно прилипнуть к стенкам казана и начать подгорать. И когда я выключила плиту, то запах гари уже заполнил всю кухню.
— Пожалуйста, только бы было съедобно, только бы… — шептала я, открывая крышку и выпуская горький дым. — Только бы…
Надежда умерла так же быстро, как рассеялся пар по большой кухне. То, что я увидела на дне котелка, просто вырвал одним своим видом из меня стержень. Картошка скукожилась от обезвоживания, лук я вообще не сумела разглядеть, морковь повторила печальную судьбу картошки, а про мясо лучше промолчать. Но самое ужасное — противный запах гари, что никак не выветривался.
Я, едва сдерживая рыдания, села прямо на пол, обхватив колени руками.
Сейчас должен вернуться Марик, еще через час папа, а у меня уже просто нет сил и желания готовить и вряд ли еще появится. Меня словно тоже пережарили и пересолили.
Черт. А я ведь просила брата не есть на улице и бежать домой! Хвасталась, что многому научилась и теперь могу сама что-то сделать, кроме как яичницы и гречки.
Какая я самоуверенная дура…
Как назло, хлопнула дверь. Вернулся Марик. Послышались торопливые шаги.
— Поля, что горит? Где горит? Ты как? — его встревоженный голос стал последней каплей, и на меня со всей дури упала истерика. Упала и раздавила.
Жаль, только морально, потому что теперь я понятия не имею, как смотреть в глаза Марку.
— Я сейчас поту… — брат замер с огнетушителем в руках на пороге.
Спрятала лицо, уткнувшись в колени. Боже, какой стыд!.. Он ждал вкусный ужин, а получил…
Звякнул баллон огнетушителя, снова послышались шаги, но теперь в мою сторону.
— Кажется, ты тут все сама уже потушила слезами, — бодро произнес Марк, присаживаясь рядом на корточки. — Ничего уже не дымится, Полинка. Чего продолжаем реветь?
Прикусила губы, чтобы не начать рыдать в голос. Как же стыдно и обидно!
— Эй, малышка, эй… — он осторожно придвинул меня к себе, обнял. — Ну чего ты? Перестань, я не запрограммирован утешать плачущих девочек. Где у тебя кнопка отключения воды? Ты же нас затопишь!..
— Не преувеличивай, — снова всхлипнула и прижалась к его груди.
— Да ты просто солёный пруд, который успела наплакать, не видела. Мне, чтобы попасть домой, пришлось переплыть его! Оу… А теперь, вместо того, чтобы благодарить и гордиться моим подвигом, нагло слюнявишь меня, Полин.
— Я? — возмущенно прохрипела и хотела оттолкнуть Марка, но тот не пустил и лишь рассмеялся.
— Ты такая обворожительная, когда делаешь вид, что злишься, — с умилением протянул он. — Даже с красными глазками и распухшим носиком…
А вот теперь я реально разозлилась и вырвалась из кольца теплых рук. Мне плохо, а он издевается!
— Иди ты!
— О, все, дуешься — значит, в норме, — меня вернули обратно и сжали еще крепче, а я… я не стала сопротивляться. — Ну что ж, рассказывай. Кто горел? Почему меня не позвала на аутодафе?
Губы сами расплылись в широкой улыбке. Марик. Ну вот кто еще может вызвать улыбку, даже когда все хреновее некуда? Произошедшее казалось тогда концом света, трагедией чуть ли мирового масштаба, но пришел Марк и мгновенно меня успокоил.
— Хотела сжечь твои комиксы, но не вышло, — рукавом вытерла мокрое лицо
— Комиксы? — он вскинул бровь. — А чем они тебе не угодили?
— А нечего на них кучу времени тратить, — невозмутимо ответила. — Я, может, ревную.
— Вот как, — и спросил, посмеиваясь: — Ну и как
