Мейсон кивнул в ответ.
Сильвия проводила врача до двери. Мейсон некоторое времянаблюдал за ней, потом повернулся к Джаррету.
– Вы потрясены? – спросил он.
– О да, конечно. Бедный отец. Я всегда говорил ему, чтобы онпобольше жалел себя, но он вечно был занят, куда-то торопился. Непонятно только– куда. После того как побываешь на развалинах городов, построенных людьми,которые жили, любили и умерли тысячи лет назад, и увидишь джунгли, окружившиетеперь их храмы, разрушившие их произведения искусства, уничтожившие ихкультуру, начинаешь понимать, что жизнь должна быть не вечной погоней забогатством, а достойным и неторопливым путешествием в мир мудрости иуниверсальных знаний. Прошу извинить меня, мистер Мейсон. Мы еще увидимся, –прервал Джаррет Бэйн свою тираду и медленно удалился.
– Надо же, он витает в облаках, – тихонько сказала МейсонуДелла. – А Сильвия что-то хитрит.
– С чего ты взяла?
– Не знаю, но мне кажется. Вот она идет.
Сильвия, проводив доктора Флэшера, торопливо подошла кМейсону и коснулась его руки дрожащими от волнения пальцами.
– Мне нужно видеть вас, – проговорила она напряженнымполушепотом.
– Я перед вами.
Зеленые глаза метнули недобрый взгляд на Деллу Стрит.
– Надеюсь, с похоронами не будет никакой задержки, никакоговскрытия, никаких проволочек?
– Нет, если доктор Флэшер подпишет свидетельство о смерти ивласти не сделают официального запроса.
– От этого полицейского сержанта всего можно ожидать.
– Этот, конечно, может, – кивнул Мейсон. – Но, по-моему, ябыл вам нужен. Скажите, что вас беспокоит.
Сильвия оглянулась по сторонам, бросила еще один взгляд всторону Деллы и прошептала:
– Это сделал отец.
– Что?
– Убил Фрича.
– Как?! – воскликнул Мейсон.
– Да, отец, – повторила она.
– Послушайте, – сказал Мейсон, – давайте разберемся. Вашотец лежал дома в постели. Фрич, очевидно, был убит между полуночью и тремячасами ночи и…
– Мистер Мейсон, еще раз говорю вам: это сделал отец. Я знаюэто и, если будет нужно, смогу доказать. Мне не хотелось бы этого делать, но выдолжны знать, что это факт, и, по-моему, его не следует скрывать. Боюсь, что,если попытаемся скрыть, попадем в трудное положение.
– Я не думаю, – холодно возразил Мейсон, – что, едва узнав осмерти вашего отца, вы захотите сообщить властям, что он убил человека, трупкоторого вы обнаружили сегодня утром.
– Никто не знает, что его обнаружила я, – резко возразилаСильвия. – Я сказала полиции, что мы все встретились у квартиры Брогана. Выведь сами этого хотели?
– Вы это сказали Голкомбу?
– Да.
– В таком случае будем придерживаться этой версии.
– Конечно.
– Но, разумеется, вы должны сделать все, чтобы не запятнатьпамять о вашем отце и…
– Послушайте, мистер Мейсон, мы с вами практичные люди.Может случиться, что я на какое-то время буду лишена возможности говорить свами.
– Почему?
– Не прикидывайтесь наивным, мистер Мейсон. Траурнакладывает на меня определенные обязанности, я не смогу обсуждать наши с вамидела в присутствии посторонних людей, среди которых я должна находиться. Можетесчитать меня плохой дочерью, но отец думал о том, что вы рассказали ему о Фричеи Брогане, и не мог уснуть. Вчера ночью, примерно минут в двадцать первого, онвстал с постели и сел за руль. Ему нельзя было водить машину, выходить наулицу, нельзя было волноваться, но он принял лекарство, которое улучшило егосамочувствие настолько, что ему хватило сил сделать то, что он считал нужным.Он поехал к Фричу, чтобы сказать ему, что он лжец и негодяй, и потребовать унего эту запись.
– Какую? Ту, что была у Брогана?
– Нет. Какой вы непонятливый, мистер Мейсон. Ту, о которойвы рассказали отцу, – склеенный из разных кусков оригинал.
– Продолжайте.
– Они с Фричем поспорили. Видимо, отец вспылил. Теперь уженикто не узнает, что там произошло, но мне точно известно, что отец был там. Онвернулся в половине второго или в два, поставил машину и лег спать. Видимо,нагрузка на сердце оказалась слишком сильной. Он переволновался и… удивительно,что отец не умер по дороге, но как-то добрался домой.
– Дальше, – сказал Мейсон, не пытаясь скрыть своегоскептицизма.
– Вот так все и было. Отец убил Фрича. Я не могу самаизвестить об этом власти, об этом должны позаботиться вы.
– Я?
– Да. Ведь кто-то должен сделать это.
– Почему бы не позволить полиции самой выяснить это?
– Они могут не докопаться и могут… ну, они могут обвинитького-нибудь другого.
– Вас, к примеру?
– Возможно.
– Ваш отец мертв. Он не может защитить себя, не может ничеговозразить. Откуда вы знаете, что вчера между полуночью и тремя часами ночи онвыходил из дому?
– Знаю, потому что следовала за ним.
– Куда?
– В тот многоквартирный дом.
– Почему вы его не остановили?
– Я… сначала я хотела остановить его, но потом решила, чтобудет лучше, если отец отведет душу и сделает то, что считает нужным. По правдесказать, мистер Мейсон, я не была уверена, я не могла быть уверена, что… чтомежду отцом и Фричем не было никаких связей. Даже если вы правы в отношенииэтой магнитофонной записи и Фрич действительно ее подделал, все равно должнобыло существовать что-то, что связывало их. О, я долго думала, прежде чемпришла к решению не препятствовать отцу в его действиях.
– Кто-нибудь, кроме вас, видел, что ваш отец выходил издому?
Она покачала головой.
– Кому-нибудь, кроме вас, известно, что он уезжал?
Сильвия опять покачала головой.
– Боюсь, – холодно сказал Мейсон, – что понадобится ещекакое-то существенное доказательство, которое…
Сильвия приблизилась к нему:
– Мистер Мейсон, у меня есть такое доказательство.
– Скажите какое.
– За несколько минут до прихода доктора Флэшера я зашла котцу, чтобы попрощаться с ним. Я хотела поправить подушку под его головой иподсунула туда руку. Под подушкой я нашла одну вещь.
