дерева без единого гвоздя, по сей день радует и удивляет нас.
Создавая деревянные постройки, народные мастера украшали их резьбой по дереву, широко применяя при этом, наряду с геометрическими, и растительные мотивы, что не только сближало, но и создавало удивительное по красоте сочетание и органическую связь с окружающей природой.
Потому и скромный орнамент простой крестьянской избы, и пышные многоярусные кружева подзоров большого рубленого дома, и утонченно-изысканный рисунок резьбы фасада общественного здания, горделиво взметнувшего свои бревенчатые стены над высоким каменным цоколем, придают этим постройкам то нарядно-праздничный, то парадно-торжественный, то романтически приподнятый вид.
Создавая шедевры деревянного зодчества, русский народ проявлял в них не только незаурядные строительные способности, но и выражал весь свой внутренний художественный мир, стремясь при этом развивать и обогащать веками складывавшиеся архитектурно-художественные традиции.
Эти традиции были сохранены и развиты на новых землях новгородскими переселенцами, начавшими заселять еще в XII веке берега озер и долины рек Урала.
Дошедшее до нас большое число деревянных построек на Южном Урале радует нас не только удивительным разнообразием архитектурно-композиционных форм, но и неповторимым их художественным убранством, органически вплетающимся в живую ткань окружающих деревьев, трав, цветов.
Пройдем ли по одной из таких тенистых улиц старого Челябинска, по старинным ли кварталам Кургана, по старой ли части города в золотой долине — Миасса или по улицам старейшего на Южном Урале села Русская Теча, мы тотчас попадем в царство кружевной архитектуры, где невольно остановимся, зачарованные сказочной красотой старинного деревянного дома, украшенного резными узорами. Старые же бревенчатые стены изб и домов поведают нам свою судьбу. Они расскажут о красоте могучего родного бора, в котором когда-то родились, росли и мужали, став стройными красавицами соснами.
Любуясь этим праздником фасадов, мы испытываем чувство радости, когда обнаруживаем в его декоративном убранстве и мотивы знакомых нам предметов, и черты живой природы, музыку, которую мы слышим то в тихом шелесте листьев боярышника, образующих узоры фриза, то в тонких завитках дикого хмеля, изящно обвивающих наличники окон, то в мягком перезвоне золотистых сережек красавицы березы, то в прозрачных звуках капель утренней росы, то в целом оркестре лесных колокольчиков, весело звенящих с высоты карниза.
Какими же славными мастерами была создана эта красота! И какой великой добротой надо обладать, чтобы так широко и свободно дать излиться реке бескорыстного творческого вдохновения на пахучее золото дерева, разбросать по нему с безграничной щедростью редкостную красоту плодов народной фантазии!
И в наше время — в век стали и бетона, стекла и пластмасс, в век синтетических материалов — дерево не утратило своего ни технического, ни эстетического значения. Напротив, оно обрело новую жизнь, выгодно выделившись среди массы искусственных материалов естественной красотой, изяществом и прочностью. И будь то полированная мебель или инкрустированное различными породами дерева панно, шкатулка или сувенир — все они радуют глаз теплотою естественного цвета и богатством природной фактуры.
Много различных материалов перепробовали люди для изготовления музыкальных инструментов, а благороднее, нежнее и ближе к человеческому голосу не звучит ни один, кроме дерева. Потому-то в целом оркестре музыкальных инструментов: от простой пастушеской дудочки до флейты и кларнета, балалайки и домры, гитары и рояля, скрипки и виолончели — звучит вечная хвала и слава, вечный гимн благородному дереву.
От ложки и веретешки, от челнока и прялки, от телег и саней, от сох и колодезных срубов до изб и дворов огромных, до хором и мельниц служило дерево людям.
А чего только из бересты не мастерили, вызнав ее до последней мелочи: и туески под соль да под крупы разные, и кружки, и чашки, и лодки легкие, и подкладку под кровлю, и лапти расхожие, и лукошки.
Научились даже деготь гнать из бересты для смазки тележных осей «грубый», а для сапог да упряжи «чистый» и лечились тем же дегтем берестовым — и «дегтярной водой», и «дегтярным маслом», и березовым соком, и чагой, и березовыми почками.
Как в прежние времена, так и сейчас служит нам верную службу береза, из которой мы получаем и уксус, и спирт, и скипидар, и дегтярное мыло. Конечно, не все еще изучено в нашей березке, но и того, что мы знаем, довольно, чтобы низко поклониться ей — самому светлому на Земле дереву.
Незаметной растет в наших лесах меж берез осина, а с детства помнится недоброе к ней отношение людей: и «чертова-то осина не горит без керосина»; и горька-то она, как полынь, как хина; и вечно трепещет-то она, словно в испуге, даже тогда, когда и ветра-то нет.
А ведь она, наша скромная, неприметная, от земли до последней веточки, зеленая осина, просто живет, как и ее подруги березы, и радуется влаге, которую пьет не напьется, и солнцу, которое любит не меньше, чем сосны светолюбивые, стуча листиком об листик, будто в ладоши, радуется она теплу и свету, и свежему ветру.
А что с горчинкой — так это ее защита от всяких напастей. Другие деревья, смотришь, погибли, а она стоит себе, зеленеет.
Ранней весной в голом еще лесу только осина красуется в серо-малиновых своих сережках. Летом она незаметна, зато осенью после первого морозца вспыхнет багряным и огненно-рыжим пламенем.
Безотказное дерево осина. Северяне вместо дуба ладили из нее лодки. А на Урале, где нет липовых лесов, белая мягкая ее древесина шла на изготовление посуды. И в лесостепном крае Южного Урала, где каждым березовым колком дорожат, из распаренной осины вместо березы гнули лыжи, полозья саней и ободья колес, и дуги, и коромысла. Делали из нее и лукошки легкие, и короба, и бочки под рыбу.
Годилась осина и на колодезные срубы там, где нет сосны и мало березы, и при этом вышло, что не портит она вкуса воды.
В старину использовали ее и для сооружения облегченных самцовых, а позднее и стропильных покрытий изб и амбаров.
По всем северным русским землям засветились серые маковки из осинового лемеха «в чешуйку», словно серебром покрытые, словно сединой подернутые. Пролетают годы, проходят века над серебристыми кровлями, а цвет их от этого еще благороднее, цвет доброго дерева.
И не только осина любит до жадности солнце, ловя каждый его лучик раскидистой кроной, но и сосна — наша северная золотоствольная красавица. Тянется к нему всеми силами.
Растет она у нас на Южном Урале в основном борами, подобно березовым колкам, а то и с теми же березками и осинами вперемешку. А случится расти ей вдали от родного бора где-нибудь на просторе, и там она не в обиде.
