Дометий Завольский
МЫ С МИШКОЙ
И ВСЕ ТАЙНЫ СССР
СБОРНИК
Мы с Мишкой и все тайны СССР
Истории из рукописи
неизвестного советского писателя
Как мы с Мишкой ловили шпионов
Однажды мы с Мишкой сидели на скамейке и ели мороженое. Дело было в понедельник, но летом. Поэтому мы с утра гуляли и никуда не спешили.
Скамейка эта стоит не в моём дворе и не в Мишкином, а в дальнем. С одной стороны он кончается высоким забором. За забором виден домик-башенка, похожий на голубятню, и торчит крыша большого гаража. И ещё виднеется за деревьями крыша дома, выходящего на широкую улицу. С фасада, то есть спереди, он с колоннами, как дворец или клуб, но окна зачем-то всегда закрыты белыми занавесками, а поверх стёкол - железные решётки. Сбоку от колонн поперёк двух нижних окон даже вделан в кирпич настоящий рельс, будто бы в окно может полезть медведь или тигр.
Вдруг одна доска в заборе отодвинулась вправо, другая - влево. Наружу, во двор вылез дядька с портфелем. Он сдвинул доски на место, огляделся, увидал нас и громко сказал:
— Безобразие! Этак любой жулик влезет и вылезет! Надо будет директору пожаловаться, чтоб он завхозу выговор сделал!
Дядька надвинул на глаза кепку и пошёл, как ни в чём не бывало, через двор, и только бы мы его и видели! Но Мишка говорит:
— Давай, проследим за ним, как будто это шпион!
Я говорю:
— Давай! Вдруг он важные документы утащил!
Дядька показался нам странным, потому что днём из этого учреждения не уходят пешком через проходные дворы. В него заходят с улицы утром, а выходят вечером. И обедают, наверное, внутри, в своей столовой. Правда, изредка серьёзный гражданин в шляпе или военный в форме может и днём зайти, а потом выйти наружу. Но таких людей всегда ждёт машина.
Мы украдкой побежали за дядькой, будто играли в разведчиков. А мороженое затолкали в рот на ходу, хоть было жалко и холодно, даже зубы заныли. Дядька шёл быстро, из одного двора в другой, время от времени оглядываясь. Но мы следили за ним издали и прятались за деревья и углы. Мишка один раз даже за мусорный ящик спрятался.
Наконец дядька свернул из подворотни на улицу. Я хотел выбежать, но Мишка дёрнул меня за плечо и сказал:
— Осторожно! Там же телефонная будка! Если он зашёл позвонить, сразу засечёт, что мы за ним.
‘Засечёт’ - это значит ‘заметит’.
Мишка подобрался к выходу из подворотни и достал зеркальце. Он взял его утром из дому, чтобы пускать солнечных зайчиков. Мишка вытянул руку, тихонько высунул зеркальце за угол и держал его косо, а мы стали глядеть на отражение, как подводники в перископ. И точно! Дядька зашёл в телефонную будку и рылся по всем карманам брюк и пиджака.
— Наверное, у него мелочи нет, - догадался я. - Только полтинник или рубль.
Но рубля у дядьки тоже не нашлось. Он поставил портфель на колено, расстегнул и достал из него пачку больших бумажных денег. Выдернул одну бумажку и с трудом застегнул портфель, и вправду набитый какими-то документами или чертежами.
Дядька из будки вышел и зашагал, озираясь, через дорогу, в магазин ‘Овощи - фрукты’. Мы решили, что он разменяет деньги и вернётся к телефону с мелочью. Поэтому быстро перебежали через дорогу и спрятались в палисаднике, из которого видно и будку, и вход в магазин. Ждём, наверное, пять минут, десять. Но дядька так и не вышел.
Мишка говорит:
— Надо сходить и посмотреть, что это он так долго. Не в очереди же стоит!
Я отвечаю:
— Можно сходить. Только надо, чтоб один пошёл. Тогда он даже если узнает, не догадается, что мы следили. Давай, я пойду. Когда он из дырки в заборе вылезал, ты к нему ближе сидел, он тебя лучше должен запомнить. На тебе и рубашка полосатая, она приметнее.
Иду я в магазин, будто за морковкой или картошкой, а магазин-то закрыт на обед, и табличка висит. Я даже дверь подёргал. Отбегаю немножко в сторону - там квартира, через окно всегда видны ходики с гирьками в чьей-то кухне, и даже кукушку слыхать, если открыта форточка. На ходиках пять минут второго.
Возвращаюсь к Мишке, говорю:
— Закрыто. Наверное, как дядька в магазин зашёл, так он и закрылся.
— Может, он с продавцами знаком и сел чаю попить? - говорит Мишка и на телефонную будку мне указывает: - Гляди! Там какая-то бумажка на полу осталась. Видно, уронил, растяпа.
Я сбегал через дорогу, приношу листок. Смотрим с Мишкой, а это план большого здания, вроде как в нашей школе на стенке висит. Это чтобы знали, куда бежать при пожаре. Хотя, где двери, все и так знают, а если пожар, никто на план смотреть и не станет. На школьном плане тушью написано ‘План эвакуации’. А здесь читаем, в углу на машинке напечатано: “Совершенно секретно. План здания Минминпрома”.
Говорю:
— Что такое Минминпром?
Мишка подумал и отвечает:
— На коробках с галошами напечатано: “Минлегпром”. Я сам сегодня утром видел. Это значит: “Министерство лёгкой промышленности”. А на коробках с сахаром или на банках с леденцами: “Минпищепром”. Это вообще всякому понятно. А “Минминпром” - шут его знает…
А я сказал:
— Если напечатано “Совершенно секретно”, значит, здесь военная тайна. И министерство это делаёт что-нибудь военное. Например, мины. Или миномёты.
— Или мины и миномёты сразу, - согласился Мишка.
Я говорю:
— Точно, Мишка! Это настоящий шпион! Давай я здесь останусь за магазином следить, а ты беги в милицию!
Мишка засопел и ответил:
— Может, это такое важное дело, что с ним надо не в милицию, а куда ещё?
Я тоже сообразил, как лучше, и сказал:
— Нет, лучше в самом этом учреждении тревогу поднять. А то им и так нагорит, что шпиона проглядели. Беги, Мишка, в дом с колоннами, стучись в дверь!
Мишка головой замотал:
— Если шпион из магазина выйдет, разве ты сумеешь за ним проследить и тревогу поднять, чтобы не сорвался? Лучше я здесь останусь, а ты беги!
Я хотел поспорить или предложить ему посчитаться, но решил, что этак обеденный перерыв закончится и шпион уйдёт. Поэтому я оставил Мишку и побежал дворами к дому с колоннами. Я не стал искать в заборе дядькину дырку и выскочил на улицу, на лету гадая, куда постучаться: в двери на крыльце за колоннами или в железные ворота. Но стучаться не пришлось: перед домом остановилась длинная чёрная машина, из неё вышел высокий человек в сером костюме и шляпе с ленточкой. Он хотел подойти к дверям, но я, пыхтя, как паровоз, говорю ему:
— Дяденька, из
