больше ярдов, чем Майкл Ирвин, с выплатой выигрыша 12 к 1.
250 долларов на то, что Джим Келли пробросит мяч дальше, чем Трой Эйкман, с выплатой выигрыша 6 к 1.
100 долларов на то, что Брюса Смита объявят самым ценным игроком матча, с выплатой выигрыша 18 к 1.
100 долларов на то, что у «Даллас ковбойз» будет больше чем 1,5 перехвата.
Мы сделали ставки на все наши деньги, оставили себе только 100 долларов на пиво. Первая половина игры закончилась со счетом 13:6 в пользу «Баффало биллз». Мы пели, плясали и заказывали двойной виски.
– Ура! Домой вернемся первым классом! Мы гении. Отрыв в четырнадцать с половиной очков обеспечен! Мы знали, мы знали!
Ну, всем известно, что произошло дальше. Во второй половине игры «Ковбои» с ходу заработали 24 очка и не только выиграли, но и перекрыли отрыв в 14,5 очка со счетом 31:13.
Эммитт Смит обставил Турмана Томаса.
Майкл Ирвин обставил Андре Рида.
Джим Келли не пробросил мяч дальше, чем Трой Эйкман.
Брюса Смита не объявили самым ценным игроком.
И перехват у «Ковбоев» случился только один.
Мы проиграли по всем сделанным ставкам. Абсолютно по всем.
С поникшими головами мы устало вышли из казино и взяли такси, чтобы доехать до гостиницы. У нас осталось двадцать долларов на двоих. Перед нами притормозил пыльный желтый «бонневиль» 1986 года выпуска, с помятым левым задним бампером.
– «Холидей-инн», – сказал я, усаживаясь в салон.
Таксист, косматый старикан, явно месяца три не брился и дня три не мылся. Он заметил наше уныние, поправил зеркало заднего вида, чтобы было удобнее нас разглядывать, и тронул машину с места.
Мы с Пэтом молча пялились в окна, пытаясь сообразить, что произошло, и тут в салоне раздался громкий голос:
– На «Биллз» ставили, да? Вот придурки! Я вам так сразу бы и сказал. Я знал, я знал, что «Ковбои» выиграют. Эх вы, лузеры!
Пэт злобно зыркнул на водителя и, не выдержав, воскликнул:
– Если ты, сволочь, такой умный и знал, что «Даллас ковбойз» выиграют, то какого хрена ишачишь таксистом?
Все любят мнить себя знатоками. И даже после двух проигрышей и одного выигрыша считаешь, что один выигрыш больше двух проигрышей. Победителя выбрало твое истинное «я». Ты раскрыл свой потенциал, предсказал будущее. Ты сравнялся с богом. А проигрыши – исключения, отклонения от нормы, сбой в программе, хотя арифметически они в большинстве. Когда игра окончена, все утверждают: «Я знал, я знал, кто победит». И все лгут. Никто не знает, кто победит. Никто не знает, какая ставка окажется выигрышной. Это невозможно знать наверняка. На то они и ставки. Именно поэтому процветают Лас-Вегас и Рино. Уж им-то точно известно: те, кто делает ставки, уверены, что знают наверняка. Такой вот парадокс.
Спустя месяц после начала работы над «Ангелами у кромки поля» я слетал из Окленда в Голливуд за счет студии, которая снимала фильм «Парни побоку», на вторую пробу с режиссером картины Гербертом Россом. К роли я готовился тщательно, работал над ней по вечерам, наигравшись за день в бейсбол, и считал, что проник в характер персонажа. Герберту моя проба понравилась, и меня утвердили на роль.
Итак, результатом моей первой голливудской кинопробы стала одна из четырех ведущих ролей в фильме крупной киностудии, где в главных ролях снялись Дрю Бэрримор, Мэри-Луиза Паркер и Вупи Голдберг. И за нее я получил сто пятьдесят тысяч долларов.
Как только бейсбол в Окленде закончился, я поехал в Тусон, штат Аризона, где проходили съемки «Парней побоку». Вместо того чтобы, как все, остановиться в мотеле, я решил снять саманный дом на окраине города, неподалеку от национального парка Сагуаро. Из местного приюта для бездомных животных я взял щенка – помесь черного лабрадора и чау-чау – и назвал ее Мисс Хад, по имени героя Пола Ньюмена в одноименном фильме. По условиям аренды мне полагалась прислуга. У меня никогда в жизни не было прислуги.
Как-то раз после съемок я пригласил в гости свою приятельницу Бет и, довольный, как мальчишка в рождественское утро, начал рассказывать о том, как классно устроился: традиционная саманная постройка, национальный парк в двух шагах от дома, а вдобавок – прислуга. Прислуга!
– Я ухожу на съемки, а она убирается в доме, стирает, моет посуду, готовит для меня ужин, приносит в спальню графин с водой. И даже утюжит мне джинсы! – восторженно говорил я, демонстрируя свои «ливайсы» с наглаженными стрелками.
Бет улыбнулась и сказала мне то, о чем я до этого никогда не задумывался и что запомнил на всю жизнь.
– Это все великолепно, Мэттью. Разумеется, если ты хочешь ходить в отутюженных джинсах.
У меня никогда в жизни не было глаженых джинсов.
Мне никогда в жизни их не утюжили.
Я даже не задавался вопросом, хочу ли я, чтобы мне утюжили джинсы, потому что впервые в жизни у меня было кому их гладить.
Поскольку эта небывалая роскошь теперь стала реальностью, конечно же, я хотел, чтобы мне утюжили джинсы.
Правда, что ли?
Нет, конечно. Ничего подобного я не хотел.
Закончив съемки «Парней побоку», я вернулся в Малибу и снял себе домик на пляже. Впервые в жизни я записался на курсы актерского мастерства, считая необходимым научиться тому, что до сих пор делал по наитию. В прошлом я полагался исключительно на свое чутье и инстинкты, и они меня пока не подводили. А сейчас я снова учился: как правильно читать сценарий, что искать в роли, как к ней готовиться, как изучать материал. Как быть профессиональным актером. Ну, так я рассуждал.
После съемок «Парней побоку» прошло шесть месяцев. Все это время я сидел без работы. Учился на курсах, ходил на пробы, на многие меня приглашали повторно, но ролей почему-то не предлагали. Я задумался. Потом заметил, что на пробах держусь скованно, без прежней свободы. Я перестал рисковать, напрягался, стал чересчур серьезен, педантичен. Усложнял. Мне мешали мои же глубокомысленные изыскания.
Наконец мне – без всяких проб, вслепую – предложили крошечную роль в авторском фильме «Скорпион-Спринг». Одна-единственная сцена. Десять тысяч долларов. Я согласился. Съемки начинались через две недели. Больше я ничего не знал.
И решил, что этого вполне достаточно, больше ничего и не надо. Мне прислали сценарий, но я не стал его читать – ни страницы, ни слова. Даже своей сцены не открыл. Почему? Потому что у меня возникла гениальная мысль.
Для того чтобы расслабиться и стряхнуть с себя все умозрительное напряжение, полученное на курсах, я решил вернуться к истокам. Буду играть так, как сыграл Дэвида Вудерсона, – прочел в сценарии одну-единственную реплику и сразу понял, что это за персонаж.
В фильме «Под кайфом и в смятении» мне без труда дались эпизоды, которых
