и оно расцвело в другие прибыльные бары в нескольких городах. Они были идеальным местом для семейных встреч или местом, где я мог расслабиться, когда мне это было нужно.
Место, где никто не задавался вопросом о том, что я делаю, даже если толкал Кэти.
Схватил ее за локоть и потянул к задней двери бара.
Она споткнулась, когда я толкнул ее вперед и ударил по распахнутой двери, чтобы она могла провалиться внутрь.
― Ты издеваешься надо мной? ― услышал я ее слова.
Двинулся за ней в подсобное помещение. На полках стояли бутылки, а над головой мерцал светильник.
Она повернулась ко мне лицом, ее волнистый локон вспыхнул.
― Никогда, черт возьми, не толкай меня, Ром!
― Ты в порядке. ― Я закатил глаза. ― Ты практически сама вернулась сюда пешком.
Она насмехалась.
― Что случилось с криками на Джорджи за то, что он меня обидел, а? Что случилось с «ни один мужчина не должен поднимать на меня руки»?
― Кроме меня. ― Я оглядел ее с ног до головы, дразня ее тем, что, как мы всегда знали, было между нами. ― Определенно не Бастиан.
― Ну, Бастиан и все остальные мужчины на этой земле, кажется, по крайней мере, заинтересованы идеей быть со мной, Ром. Ты чертовски горяч в одну минуту и холоден, как лед, в следующую. ― Она скрестила руки на груди, и это преувеличило ее декольте, преувеличило все, чего я не должен был иметь.
― Я не заинтересован. Хотя мой член может быть заинтересован.
Кэт прищурила не серые глаза.
― Точно. Ты хочешь сказать, что это все, на что ты способен?
― Лучший мужчина покажет тебе, что это не так. Я просто не он.
― Неважно. ― Она махнула рукой, как будто разговор ее не касался, как будто это была муха, жужжащая вокруг ее головы. ― Ты собираешься сказать Марио и Бастиану, что сегодня вечером разрушил мои отношения с Джорджи? Потому что это действительно все, что мы должны обсуждать.
Я толкнул ее к деревянному столу, который стоял у задней стены.
― Ладно. В любом случае, это нужно обсудить. Во-первых, Бастиан знает, что ты приманивала Джорджи?
― Конечно. ― Она положила руки мне на грудь, чтобы остановить мое приближение.
― Этот ублюдок бесит меня все больше и больше. Во-вторых, я ни хрена им не скажу. Ты все испортила, как только вошла сюда, и он положил на тебя руки.
― Я думала, он уехал из города. Если бы я знала, что он появится, я бы не…
― Ты бы не пришла сюда? ― Я улыбнулся. ― Почему, Приманка-Кэт? Ты боишься приводить сюда своих мальчиков? Мы, язычники, не так уж плохи.
Она закатила глаза.
― Парни из бара Heathen's в порядке. Никто не вмешивается, кроме тебя.
― Если бы он не положил на тебя руки, я бы не стал вмешиваться.
― Я могу справиться с мужскими руками на себе.
Я обхватил ее бедра в ответ, и она зашипела, когда я сжал и затем поднял ее на стол.
― Такой мужчина на таком теле, как у тебя, ― это пустая трата времени.
Она посмотрела на потолок, словно пытаясь избежать неизбежного. Когда ее глаза снова встретились с моими, ее ноги обхватили мои бедра и тоже прижались ко мне. Мы танцевали этот танец всего несколько раз. Мы не должны были реагировать друг на друга, и все же, когда мы были достаточно близки, мы воспламенялись и взрывались.
― Это ничего не значит, ― прошептала она, а затем прикусила нижнюю губу, глядя на меня. ― Я делаю то, что должно быть сделано для семьи, всегда. Это влечение между тобой и мной ― всего лишь индульгенция, причем глупая.
Я тихо хмыкнул, скользя одной рукой по ее гладкому бедру. Мы подталкивали друг друга, и я чувствовал, что мы приближаемся к тому, чего обычно не делали.
Сегодня вечером мы зашли слишком далеко в нашей истории. Она привела мужчину, который напомнил мне о ее уязвимости. Она подманивала меня, как она это делала, даже когда не знала, что делает это.
На этот раз я заглотил наживку, хотя и знал, что она была слишком неприятной, слишком изменчивой и слишком хаотичной, чтобы сочетаться с моими собственными обломками. Вместе мы были хаосом, разрушением и массовым уничтожением.
Мы оба знали это, и все равно моя рука скользила все выше и выше.
― Ты хочешь сделать это? ― Я выкатил этот вопрос, как валун, зная, что он сокрушит наши сексуальные желания. Это была Каталина, девушка, на которую я смотрел в ту ночь, когда она была принята в семью, девушка, которая безучастно смотрела вперед и не моргнула глазом, когда я забрал предполагаемую любовь всей ее жизни у нее на глазах.
Мы оба были мертвы внутри.
― Почему бы и нет? ― Ее голос дрогнул, когда она это говорила.
― Потому что ты не можешь контролировать это.
Она улыбнулась, но ее губы дрожали.
― Конечно, я контролирую.
― Нет, Каталина. Мы продолжаем соединяться, мы обязательно взорвемся, а ты не можешь контролировать ядерную бомбу.
― Просто смотри на меня. ― Она схватила меня за рубашку, и я признаю, что она контролировала поцелуй. Она впилась в мой рот, как будто он принадлежал ей. Опираясь задницей на стол, она сильно уперлась каблуками в мою спину, а ее руки оказались на молнии моих брюк так быстро, что я едва поспевал за ней.
Когда я скользнул рукой к линии ее трусиков, я ничего там не обнаружил.
― Черт, не такая уж большая преграда от мира. Я должен был догадаться.
― Мне нравится чувствовать это, Ром. В каждом месте, где я нахожусь, в каждой ситуации, в которую я себя ставлю, у меня есть маленькое знание, что я могу задрать эту юбку и быть взятой кем-то. Каждая бомба, которая взрывается, я чувствую взрыв, и, находясь так близко к краю, я чувствую себя живой.
― С тобой что-то не так, ― проворчал я, но мои пальцы скользили в нее, и она была такой мокрой и тугой, что я знал, что не отступлю, даже если весь мир будет неправ. Затем она обхватила мой член, и я прикусил щеку, чтобы отвлечь себя от желания кончить, прежде чем мы начнем.
― Не веди себя так, будто проблемы только у меня. Ты положил на
