видно, Волчья Ноздря отыскивал свежий след, и все четверо мужчин пускались вдогонку, Хуммы не делали больших переходов. Днем, они паслись по ивнякам, на ночь поднимались в высокую сухую тундру. Они не любили, как и люди, туманов.
В низине лежал лед. Это был серовато-белый слежавшийся снег. Он копился здесь веками. Каждую зиму метели наваливали сверху много свежих сугробов. Каждое лето солнце старалось растопить их. Но это никогда ему вполне не удавалось. Это и был край Великого льда.
В долину Большой реки заходил нижний выступ ледяного покрова. В самом южном конце его из ледяного грота выбивались мутные потоки воды. Здесь было рождение Большой реки. К ее сырым и грязным берегам приходило стадо хуммов, чтобы напиться.
На ночь наши беглецы разводили костер и жарили на нем куски оленины, выкопанных из нор жирных пеструшек, или бросали на уголья зубастых щук. На каждой стоянке в землю втыкали дротики охотников. На них натягивались оленьи шкуры, получался меховой навес, защищавший ночевщиков от холода.
Ао просыпался с рассветом. Он первый вылезал из шалаша и любил постоять и прислушаться к утренним голосам. Тундра была полна жизни. В ивняке распевали свои трели варакушки[4]. Полярные жаворонки, подорожники и желтые трясогузки подавали свои нежные голоса.
У берегов речушек, озерков и непросыхающих луж суетились бесчисленные кулички, кричали красноглазые морские сороки, реяли чайки и вилохвостые крачки. Хищным полетом стремительно проносились темные поморники, квакали в кустах белые куропатки, на воде крякали утки, гоготали гуси, трубили лебеди и отчаянно, звонкими и печальными стонами голосили вдали северные гагары.
Летом дождей почти не было. Небо большей частью было ясно, только порою со льда наползали туманы, и тогда тело охватывала пронизывающая сырость.
Лето перешло уже на вторую половину. Ночи становились длиннее и холоднее. Последние дни женщины стали часто плакать. Они ничего не говорили, но мужчины догадывались в чем дело. Женщинам хотелось теплого жилья. Они устали переходить с места на место. Нужно было бы сделать землянку, но здесь не было подходящего места. Топлива тоже было мало. А на зимнее время нужно много, много огня. Охотники сами понимали, что пора уходить, но все медлили.
Кто же их удерживал?
Хуммы!
Каждый день мужчины ходили по следам носатых чудовищ. Они изучали их тропы и стоянки. Один раз Уа, запыхавшись, прибежал к костру. Он хлопнул Ноздрю по спине и таинственно показал ему в сторону льда. Охотники сейчас же исчезли вместе с ним. Они не вернулись в этот день на стоянку.
Женщинам пришлось ночевать одним. Ночью северный ветер нагнал снежную тучу. Снег падал хлопьями и завалил кусты и кочки. Было страшно. То и дело, приподняв край полога, вглядывались женщины в темноту ночи. Но никого и ничего не видели в ночном сумраке.
Мужчины не пришли и на второй день. Что с ними случилось? Наконец, женщины не выдержали и отправились их разыскивать. Везде бежала вода. Снег начал таять. Яркие лучи солнца слепили до боли глаза. У края ледника лежали груды песку. Между ними текла вода. Итти было трудно. И куда итти? Цакку заплакала. Она делала это всегда, во всех трудных случаях. Канда взобралась на холмик, чтобы оглядеть окрестность. Кругом были видны темные вершины холмов. Среди них белели отроги ледника. Ниже шумели бегущие потоки мутной воды. Вдали синели холмы, подернутые влажною дымкой.
Это были времена, когда царство льда дрогнуло и стало медленно отступать к северу. Тающий лед оставлял на месте глину, песок и камни. Целые груды их громоздились здесь и там. Песчаные холмы тянулись неправильными грядами. Они обозначали старые границы льда, когда оледенение было еще более мощным.
Между холмами сверкали синие зеркала озер. Мелкие болотистые речки сочились по низинкам, пробираясь к верховьям Большой реки.
С верхушки холма Канда видела десятки озер. В чистой воде их, как в зеркале, отражалось голубое небо. Дальше, за холмами, озер уже не было видно. Но по белым пятнам тумана можно было догадаться, где скрывается водяное стекло.
Полярные совы неподвижно сидели на верхушках холмов. Белые перья их сверкали на солнце, как круглые снежные комья.
Вдруг на склоне ледника показались фигуры людей. Канда радостно замахала руками. Это были Улла и Ао. Они также увидали ее и стали бегом спускаться.
— Хумму поймали!
Это были первые слова, которые услышали женщины. Все пошли на место охоты. Здесь толща ледника была прорезана глубокими трещинами. Они доходили до самой земли.
Тут пролегала хорошо протоптанная тропа хуммов. Мамонты не раз переходили ледник, перебираясь с одной стороны долины на другую.
Уа заметил, что даже узких трещин хуммы не переступали. Верный инстинкт подсказывал тяжелым животным бояться всяких трещин. Погибали неосторожные. Оставались в живых те, которые боялись.
Присмотревшись, как ходят мамонты, охотники решили перехитрить толстокожих. В том месте, где тропа приближалась к трещине, начались коварные приготовления. Люди притащили несколько низкорослых елочек и устроили из них легкий мостик, шириною около пяти шагов. Промежутки между стволами плотно закрыли нарубленными сучьями ивняка, а сверху накидали снегу. Крепкими рукоятками копий охотники пробили неглубокую канавку поперек слоновой тропы.
К ночи все было готово. Теперь нужно было только ждать.
Сердце хуммы
Ночь провели охотники на льду, тесно прижавшись друг к другу. Утром устроили засаду. Вот, наконец, показалось стадо хуммов. Впереди, раскачивая хоботом, шел старый клыкастый вожак. Он грузно ступал по белой ледяной тропинке. Остальные гуськом тянулись следом. Охотники ясно слышали тяжелую поступь великанов.
Вдруг вожак остановился. Он дошел до канавки. Уши его шевельнулись. Хобот поднялся вверх. Раздался отрывистый звук.
Тревога! Этой канавки не было! К нему подошла старая самка со слоненком. Подошли и другие старые и молодые хуммы. Все они нерешительно трогали край канавки хоботами и шевелили ушами. В это время один из слонят взобрался на покрытый снегом помост. Тонкие елки затрещали, и слоненок рухнул вниз вместе с кучей жердей, веток и комьями снега.
Старые хуммы шарахнулись в сторону. Слонихи завизжали, подзывая детенышей. Тревога прошла по стаду. Скорее уйти от непонятной беды!
Только одна слониха осталась у трещины. Она звала, но никто не откликался. Слоненок упал вниз головой и застрял на самом дне. Падение оглушило его. Мохнатая слониха напрасно звала… Когда стадо отошло, она перестала визжать и пустилась догонять остальных.
Лагерь был перенесен к самому краю ледника. Охотники выбили ступени во льду, чтобы спускаться на
