Умм-эль-Кювайн, но как бы не так. Под влиянием потока свежих событий, в идольских мозгах Чоэ Трэй зародилась очередная арт-идея, и она, включив светозвуковой синтезатор, приступила к сотворению композиции. При другом интерьере круглой яхты-экраноплана «Тетрикс», порыв рейв-идолицы не помешал бы Юлиану упасть в объятия Морфея — но обитаемое пространство было устроено в стиле studio-doubledecker: как зал, условно разделенный на два уровня, почти без перегородок… …Вообще-то, обычно Юлиан легко засыпал и при более сильных раздражителях, но в данном случае нервы не успели релаксировать после 20-дневной тест-кампании. Хотя непосредственно на полигоне Харруба при тестах торчала лишь Аслауг, беспокойство передавалось любящим сердцам Юлиана и Трэй. Чертовски романтично, но чертовски дискомфортно. Короче говоря: сон не шел, и консультант по яхтенному дизайну решил плюнуть на это, налить себе чашку чая с пряностями, и посмотреть/послушать «сырой креатив», получающийся у подружки-идолицы.
Даже после четырех лет совместной жизни, для него оставалась загадкой феерическая популярность Чоэ Трэй. Кстати, это было загадкой также для критиков и психологов. …Быть может, трагические события в начале пути, после которых Трэй ушла в море и объявила арт-вендетту Системе, а далее сама арт-вендетта — выковали особый талант. …Именно ОСОБЫЙ талант. Композиции Трэй завораживали, и содержали внезапную философию, выраженную грубо и эпатажно (настолько эпатажно, что ее композиции и альбомы порой попадали под запрет в тех или иных цивилизованных странах). …С таким талантом гармонировала внешность Трэй: телосложение плотное «в стиле кантри» (как выражалась она сама). Пока Трэй пребывала в статике, в ней трудно было угадать взрывную энергию, причем не лишенную изящества. Но едва она переходила в динамику, это качество проявлялось и сходу заводило зрителей.
Юлиан прокрутил эти мысли в фоновом режиме — попивая чай, и вслушиваясь в рваный рэповый текст рождающейся композиции, когда Трэй внезапно выключила синтезатор, взбежала по лестнице на полуторный уровень, уселась рядом, и выпалила вопрос:
— Ты можешь по-простому объяснить: что такое М-полости?
— Как ты сказала? — удивился он.
— М-полости, — повторила она, — или полости Малянова. Из НФ-книжки Стругацких «За миллиард лет до конца света». Ты врубился, что композиция по этой книжке, или нет?
— Вот теперь начинаю врубаться… — тут Юлиан глубоко задумался, вспоминая сюжет и особенно ту часть, где излагалась гипотеза главного героя, астрофизика Малянова. Для начала он вспомнил, что Трэй заразилась фантастикой Стругацких с легкой руки Ханки Качмарек. Та, будучи полькой, фанатела от Станислава Лема, а Лем, будто бы, в неком интервью сообщил, что завидует Стругацким, породившим «Пикник на обочине». Трэй прониклась и по мотивам «Пикника…» сочинила композицию «Revolution of roadside», получила очередной букет обвинений в экстремизме, а теперь, значит, на очереди «За миллиард лет до конца света». Чтобы сочинять по мотивам — надо понять оригинал…
— Глянь, не ломай голову, — с этими словами Трэй пихнула ему в руку планшет, на экран которого была выведена длинная фраза: «В желтом, слегка искривленном пространстве медленно поворачивались гигантскими пузырями осесимметричные полости, материя обтекала их, пыталась проникнуть внутрь, но не могла, на границе материя сжималась до неимоверных плотностей, и пузыри начинали светиться».
— Гм… — откликнулся он.
— Композиция будет называться «The end of billion years»! — добавила она, — Так вот: М-полости похожи на черные дыры, только без массы, как пузыри Алькубьерре. Открой следующую страницу на планшете, там Аслауг набросала схему с конспектом. Мне в начале показалось, что я врубилась во все это, но теперь я опять ни фига не догоняю.
— ОК, попробуем разобраться вместе, — произнес Юлиан и открыл вторую страницу.
…Когда-то Аслауг в шутку назвала Чоэ Трей «школьницей Фейнмана» — по известному тезису Ричарда Фейнамана: хотите понять сложную теорию — попробуйте объяснить ее школьнику 5-го класса, и в ходе необходимых упрощений, вы поймете это сами. Трэй, будучи выпускником современного корейского колледжа, понимала физику на уровне пятиклассника из США 1960-х. С тех пор, много раз пройдя процедуру Фейнмана, она накопила кое-какую эрудицию, которой козыряла. В сингле «We all in a black hole» она помянула гравитационный коллапс звезды, сферу Шварцшильда, горизонт событий, и квантовое испарение черной дыры (излучение Хокинга). Слушатели, не очень понимая, просто перлись от эмпатии с идолицей, ставшей живой легендой азиатского рейва…
…Теперь, просматривая конспект Аслауг по М-полостям, уже Юлиан чувствовал себя «школьником Фейнмана», поскольку тема явно выходила за пределы его любительских представлений о космологии. Его профессия крутилась около инженерного дизайна яхт (пусть понимаемого предельно широко) и знание матфизики соответствовало. Конечно, жизнь с Аслауг изрядно расширила его теоретический кругозор, но не настолько, чтобы сходу понять игры экзотически-искаженного пространства-времени в пузырях Ферми и суперпузырях Хаббла размером более двухсот световых лет. Эти открытия состоялись в начале XXI века, но ореол загадочности возник вокруг подобных объектов еще в 1970-х (видимо так родился сюжет этой НФ-новеллы). Лишь в 2010-х астрономы отметили, что некоторые пузыри светятся сами (а не просто рассеивают свет звезд). Появился термин «коконы» (энергетически-активные оболочки пузырей — очень похожие на М-полости). Затем, в 2020-х кое-кто отметил, что формирование плотных горячих коконов вокруг пустого пространства — напоминает расчетное поведение вещества у границы пузыря Алькубьерре (теоретически возможного искажения метрики). Такой пузырь-экзот был придуман, как ключ к технологии warp-drive для сверхсветовых кораблей будущего, а природное возникновение подобных экзотов исходно даже не рассматривалось. Вдруг какой-то научпоп-журналист спросил: а с чего ученые взяли, что коконы — природные? Вообще-то эти штуки чертовски похожи на «космические чудеса», о которых говорил Станислав Лем в 1960-х в книге «Сумма технологий» — как о признаке, по которому мы можем узнать сверхцивилизации. Кстати (отметил журналист), открыто уже три класса космических чудес: горячие коконы, сверхсветовые джеты и (еще в 1980-х) супервойд Волопаса. Что, если все три — звенья астроинженерии какой-то сверхцивилизации?..
…Этот журналистский вопрос был задан в период особо сильной антипатии научного официоза к любым гипотезам о неодиночестве человеческой цивилизации. Глобальной политической повесткой считалась радикальная экологизация под лозунгом: «у нас нет планеты-Б». Ученые получали гранты за обоснования теории уникальности Земли, как колыбели жизни и разума (было плевать, что такая теория физически абсурдна). Вопрос журналиста восприняли в научно-политических кругах, как дерзкий вызов единственно верному мейнстриму, и мгновенно возник жирный грант за доказательство природного происхождения всех трех названных «космических чудес». Нашлась команда молодых финансово-голодных математиков, которые за грант и при помощи университетского компьютера перебрали десятки тысяч функций-решений стандартной космологической лямбда-модели. В итоге они нашли группу с экзотической метрикой, которую назвали «призрачной дырой» (ghost hole) — как некогда популярный аттракцион ужасов в давно заброшенном луна-парке на Кони-Айленде. Кстати: среди движущихся скульптур того аттракциона
