— Да, мне сначала тоже так показалось — впрочем, потом онанемного оправилась. Но я передаю лишь то, что сказал Джордж. Он объяснил, чтоИрис с тех пор избегает посещать «Люксембург».
— Ну и что?
— И он полагает, что это ненормально. Будто бы онсоветовался со специалистом по нервным болезням — одним из современных светил,— и тот считает, что после нервного потрясения не следует избегатьобстоятельств, при которых оно произошло, а, наоборот, нужно их снова пережить.По принципу: летчика после аварии снова посылают в полет.
— Этот специалист рекомендует устроить еще односамоубийство?
— Он советует преодолеть связанные с этим рестораномассоциации, — спокойно ответила Сандра. — Как бы то ни было, это всего-навсегоресторан. Он предлагает обычную вечеринку, по возможности с теми же самымилюдьми.
— Очень приятное развлечение.
— Ты решительно возражаешь, Стефан?
Острая, как боль, тревога пронзила его. Он моментальноответил.
— Разумеется, не возражаю. Я лишь подумал, насколько безумнаэта мысль. Меньше всего я беспокоюсь за себя… Я думаю главным образом о тебе.Но если ты не возражаешь…
Она перебила его:
— Возражаю. И решительно. Но Джордж так все обставил, чтоотказываться довольно затруднительно. Кроме того, в этом сезоне я часто бывалав «Люксембурге» — как и ты. Наше отсутствие будет заметным.
— Да, в такую странную ситуацию мы еще не попадали.
— Согласна. Стефан проговорил:
— Как ты выразилась, отказаться будет довольнозатруднительно — если мы отклоним одно приглашение, последует новое. Но,Сандра, я не вижу причин, из-за которых ты должна подвергать себя мучениям. Япойду, а ты в последнюю минуту откажешься — головная боль, простуда — мало личто можно придумать.
Он увидел, как напряглись ее скулы.
— Это трусость. Нет, Стефан, если пойдешь ты, пойду и я.Кроме того, — она накрыла ладонью его руку, — как бы мало ни значил наш союз,все-таки все наши трудности мы должны делить пополам.
Он пристально посмотрел на нее, оглушенный глубокимсарказмом, высказанным столь непринужденно, словно речь шла о банальном, неимеющем значения пустяке.
Придя в себя, он сказал:
— Почему ты так говоришь? «Как бы мало ни значил наш союз»?
Она смерила его продолжительным взглядом:
— Разве это не так?
— Нет, тысячу раз нет. Наши отношения для меня все.
Она улыбнулась.
— Надеюсь, мы отличная пара, Стефан. Тянем в одну сторону.
— Я не это имею в виду. — Дыхание его сделалось прерывистым.Он схватил ее за руку, притянул к себе. — Сандра, неужели ты не понимаешь, чтовесь мир для меня — это ты?
Произошло невероятное, непредвиденное. Она очутилась в егообъятиях, он прижимал ее к себе, целовал, бормотал бессвязные слова.
— Сандра… Сандра… дорогая. Я люблю тебя… Я так боялся тебяпотерять.
Она спросила чужим голосом:
— Из-за Розмари?
— Да. — Он выпустил ее, отшатнулся назад, лицо сделалосьиспуганным до не правдоподобия.
— Ты знала про Розмари?
— Разумеется — все это время.
— И ты все раскусила?
Она покачала головой.
— Нет, не раскусила. Я думаю, никогда не раскушу. Ты любилее?
— Ни капельки. Я любил только тебя.
Злоба охватила ее. Она ответила его же собственными словами:
— Сразу же, как только ты увидел меня? Не повторяй этой лжи— ведь это же ложь.
Неожиданное нападение не ошеломило его. Он задумался намгновение.
— Да, это ложь — и, как это ни странно, нет. Я начинаюверить, что это правда. Сандра, постарайся понять… Ты та женщина, которая быламне нужна. Вот это, по крайней мере, правда. И теперь, оглядываясь в прошлое, ямогу честно сказать: не будь это правдой, я бы никогда не отважился подойти ктебе.
Она сказала с обидой:
— Но ведь ты не любил меня!
— Нет, никого и никогда я не любил. Я был измученным, неспособным любить существом, любующимся — да, именно так — утонченнойнеприступностью собственной натуры! И вдруг я влюбился, «там, в комнате», —влюбился глупо, неистово, как дурак. Это словно гроза посреди лета — могучая,не правдоподобная, мгновенная. — Он добавил с упреком:
— Вот тебе сказка, рассказанная глупцом, полная крика иярости и совершенно бессмысленная! — Он помолчал, потом опять заговорил. —Именно здесь, в Файрхевене, я очнулся и понял истину.
— Истину?
— Что ты и твоя любовь — единственный смысл всей моей жизни.
Она прошептала:
— Если бы я только знала…
— О чем ты думала?
— Я думала, ты собираешься с ней уехать.
— С Розмари? — Он хмыкнул. — Это была бы настоящаяпожизненная каторга!
— Она не хотела, чтобы ты с ней уехал?
— Хотела.
— Что же произошло?
Стефан глубоко вздохнул. Снова повеяло прошлым. Возникланеясная угроза. Он сказал:
— Ужин в «Люксембурге».
Оба замолчали, пораженные одним и тем же видением:посиневшее, застывшее лицо красавицы… Наступило молчание. Затем Сандраспросила:
— Что будем делать?
— То, что ты сама сейчас предложила. Будем действоватьвместе. Сходим на э??о ужасное сборище, по какой бы причине оно ни собиралось.
— Ты не веришь тому, что сказал Джордж насчет Ирис?
— Нет, а ты?
— Возможно, это и правда. Но даже если это и так, причинасовершенно в другом.
— А в чем, ты думаешь?
— Не знаю, Стефан, но я боюсь.
— Джорджа Бартона?
— Да, я думаю, он…знает.
— Что знает? — резко спросил Стефан.
Она слегка повернула голову, глаза их встретились Сандрапрошептала:
