два месяца. Один инструктор из находившихся чуть дальше казарм Браунинг, также записавшийся на прохождение отборочного курса, сказал, что у него есть запасная, закатанная в пластик, карта Брекон-Биконз, и предложил ее мне. Это была прекрасная новость, поскольку в то время найти подходящую карту было чрезвычайно сложно. Поэтому во время перерыва я отправился в казармы Браунинг за картой.
Парашютные батальоны имеют знаки различия в виде разноцветных шнуров, которые оборачиваются вокруг левого плеча, а свободным концом при помощи заколки крепятся к мундиру или грудному карману. Красный, синий и зеленый цвета обозначают, соответственно, 1-й, 2-й и 3-й парашютные батальоны, в то время как личный состав учебного подразделения носит трехцветный шнур. Покидая казармы Браунинг с картой, я услыхал громкий рокочущий голос, обращавшийся ко мне:
— Эй, ты! Эй! ТЫ!
«Твою мать!» — мгновенно подумал я, поскольку голос принадлежал полковому сержант-майору, Нобби Арнольду, легенде Парашютного полка и человеку, которого следовало остерегаться и избегать при любых обстоятельствах. Я мгновенно развернулся, четким строевым шагом подошел к нему и остановился, поднеся правую ногу к груди и тут же ударив ею о землю.
— Сэр! — сказал я, глядя прямо перед собой.
Нобби был примерно на три дюйма повыше шести футов и соответствующего телосложения. В прошлом он боксировал за парашютистов в тяжелом весе, его нос годами подвергался истязаниям, поэтому, обращаясь ко мне, он гнусавил.
— Что ты забыл в моем лагере? — вопросил он, опознав по красному шнуру, что я из первого батальона (сам он носил трехцветный вариант, как и полагалось личного составу учебного подразделения).
— Я прибыл за картой Брекон-Биконз, сэр.
— Зачем тебе понадобилась карта Брекон-Биконз? — последовал вопрос. — Ты собрался на курсы подготовки младшего командного состава?»
— Никак нет, сэр! Я собираюсь пройти отбор в САС!
— О чем ты, черт побери, толкуешь? Ты покидаешь лучший полк в мире, чтобы попасть к этим показушникам? — Звучавшие в голосе недоверие и презрение усиливались гнусавыми нотками в его голосе.
— Так точно, сэр!
— Ладно, слушай меня, сынок, когда придешь в мой лагерь в следующий раз, то постучишь в мою дверь и скажешь: «Простите, сэр, разрешите войти?» и я отвечу: «Да!» Понял меня?
— Так точно, сэр!
— А теперь марш отсюда!
Я развернулся направо, еще раз громко стукнув о землю правой подошвой, и пошел прочь. Вдруг я снова услышал крик сержант-майора.
— Я сказал МАРШ! Тебе нужно больше заниматься строевой подготовкой. Отправляйся на плац!
Я оставил карту и промаршировал на плац, с наступавшим мне на пятки Нобби. Целый час он гонял меня в ускоренном темпе: «Левой, правой, левой, правой, левой, правой, на месте шагом-марш, левой, правой, левой, правой, кру-гом!» — снова и снова, пока с меня не полил пот. Наконец, беспощадный поток приказов, отдаваемых неумолимым гнусавым голосом иссяк, и он отпустил меня. Я благодарно схватил карту и, размахивая руками, маршем направился в направлении своей казармы — по крайней мере, пока не скрылся с глаз полкового старшины.
Когда я вернулся, взводный сержант спросил, где я был.
— Я занимался строевой подготовкой с полковым сержант-майором в учебном подразделении, — ответил я.
— Не стебись с меня, — произнес он. — Где ты был?
— Я же сказал — занимался строевой подготовкой с полковым сержант-майором.
Он по-прежнему мне не верил.
— Ладно, — сказал он. — Сейчас я проверю, и если ты лжешь, то ты у меня попляшешь.
С этими словами он направился в ротную канцелярию и позвонил полковому сержант-майору.
— Доброе утро, сэр. Говорит сержант Хатчинсон, взводный сержант пулеметного взвода 1-го парашютного батальона. Вы занимались строевой подготовкой с одним из моих солдат, сэр?
— Да, сержант, еще как занимался, черт возьми! — проревел в трубку Нобби. — И, раз уж ты позвонил, тащи-ка сюда в обеденный перерыв свою задницу, потому что ты ни хрена не справляешься со своими обязанностями!
Разговор был подслушан ротным писарем, который незамедлительно рассказал об этом всему взводу. Пропустить такое было никак нельзя, поэтому в обеденный перерыв мы отправились в расположение учебного полка, нашли стратегический наблюдательный пункт, откуда все могли все видеть, оставаясь при этом невидимыми, и посмотрели, как нашего взводного сержанта дрючил полковой сержант-майор Нобби Арнольд. Вернувшись, он не проронил ни слова, но все знали, где он был.
Шесть месяцев спустя, пройдя Отбор и покинув Парашютный полк, я вернулся в Олдершот для того, чтобы присутствовать на похоронах прискорбно погибшего во Франции заместителя командира САС. После церемонии мы отправились в расположение Учебного подразделения на обед, затем собрались у автобуса, который должен был отвезти нас в Херефорд. Когда я стоял там, облаченный в свой лучший мундир (форма одежды № 2) и с беретом САС на голове, краем глаза я увидел огромную и безукоризненно выглядящую фигуру полкового сержант-майора Нобби Арнольда. Заметив, что он смотрит на меня, я, крутой боец САС, немедленно постарался укрыться за автобусом, однако Нобби, должно быть, заметил движение, поскольку подстерег меня, когда я попытался пробраться в укрытие. Я не знал, чего от него ожидать, но он положил руку на мое плечо и произнес:
— Помнишь меня, сынок?
— Так точно, сэр! — ответил я.
— Рад видеть, что ты добился своего. — Сказал он, затем одобрительно потрепал меня по плечу и ушел.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Как сегодня известно почти всему миру, в 22-м полку Специальной Авиадесантной Службы существует четыре эскадрона, каждый из которых имеет в своем составе четыре роты (отряда): авиадесантную, лодочную, горную и мобильную. Их названия практически не требуют дополнительных пояснений, но есть нюансы в рамках их специализации, о которых следует упомянуть.
Авиадесантная рота — это специалисты по прыжкам с парашютом, специализирующиеся на затяжных прыжках[40] — эффективном способе прибытия в назначенный район проведения операций, не предупреждая противника на земле присутствием низколетящего самолета. Ночью они покидают борт на высоте 25000 футов и дышат кислородом из баллонов на грудных ранцах, открывая парашюты только на высоте 4000 футов над землей. Во время дневного прыжка они скидывают с высоты раскрытия парашютов еще 1000 футов, и спускаются на землю с 3000 футов, занимая свою позицию еще до того, как враг, даже если он их увидел, успеет моргнуть глазом. Когда ночные парашютные прыжки совершают все четыре роты эскадрона, десантники прыгают с более низкой высоты, скажем, около 13000 футов, после чего отмечают посадочную площадку для эскадрона, пока летчик заходит на второй круг. Все сотрудники САС являются подготовленными парашютистами, однако военнослужащие авиадесантных рот являются экспертами в этом вопросе. Тем не менее, солдаты должны изучить все дисциплины, чтобы никто не оказался в
