Араты согнали тогда весь скот для этой операции на краю хотона. Прямо на земле разостлали войлочные коврики, выставили на них угощенье и, по старому обычаю, дабы все прошло благополучно, приношение богам — зерно в чашках, молоко в ведрах. Некая толика этого приношения перепадала мычащему и блеющему племени.
Считалось, что у Дамбия легкая рука, его то и дело просили подсобить, и он важно восседал на своем войлоке, натачивая маленький нож, и без того острый, как лезвие бритвы. Ему подносили ягненка, и орудие его справлялось с задачей в мгновение ока, и было при этом, как говорилось в благопожелании, быстрее стрелы, легче пера.
Нынче же Дамбий все будет делать в одиночку, и на душе у него скребли кошки…
Дамбий заканчивал работу, когда на окраине его стойбища появились сарлыки с грузом. Уже по укладке Дамбий сразу догадался, кто решил стать его соседом, облюбовав, как и он, это место для весенней стоянки. Первого сарлыка тянул на поводу ехавший перед ним всадник в коричневом шелковом дэле. «Куда несет нечистая сила этого скандального Лувсанпэрэнлэя, — сердито подумал Дамбий, — вот уж, как говорится, послал бог соседушку, хуже некуда». К Дамбию пришла жена.
— Ты выбрал для отары нового барана-производителя, а старого не охолостил, — напомнила она. Значит, снова Дамбию приниматься за дело. Он про себя порадовался небольшой отсрочке — нельзя ему оторваться от работы, чтобы немедленно приветствовать нового соседа. Однако жаль было холостить старика, который несколько лет был хозяином отары. Да ничего не поделаешь — два производителя в одном стаде не уживаются. Дамбий на миг смутился, когда, схватив барана за крутые рога, заметил, как из зеленых глаз животного выкатилось две слезы. Или это только почудилось Дамбию? Взяв себя в руки, он взмахнул ножом и разом превратил самца в валуха.
Когда Дамбий выпрямился, семейство Лувсанпэрэнлэя деловито ставило юрту. Как ни огорчило его появление соседей, он решил, что пренебрегать обычаем нельзя, и подошел приветствовать прибывших.
— Да получится у вас юрта правильная, стройная! — вежливо пожелал он хозяевам.
— Да исполнится ваше благопожелание! — живо откликнулась супруга Лувсанпэрэнлэя. Ее муж ничего не сказал в ответ — для этого он казался слишком занятым и смотрел вверх, прикидывая, хорошо ли подогнаны уни возле дымового отверстия. Однако на лице у него было написано: «Нет чтобы раньше подойти да помочь! А теперь, когда юрта вышла приплюснутой, явился насмешничать!»
Тем временем домочадцы его продолжали устраиваться на новом месте. Прежде всего в юрту внесли высокие деревянные сундуки и поставили в глубине, против входа — один большой сундук на другой, а между ними еще один — плоский, изъеденный временем. Неизвестно, как он выносил лежащую на нем тяжесть. Объем среднего сундука вроде бы невелик, однако в нем хранятся все семейные ценности. Внутри аккуратнейшим образом сложена целая сотня маленьких хадаков. По старому поверью именно это число длинных полосок шелковой ткани обеспечивает их владельцу полное благоденствие. Кроме хадаков в сундуке лежит кожаный недоуздок и веревка — символ устойчивого скотоводческого хозяйства. Есть там и еще одно сокровище — бутылка водки с длинным узким горлышком. Ее ни разу не открывали после сотворения мира, поэтому неизвестно, водка ли там на самом деле или просто затхлая водица.
Справа в юрте приспособлено несколько планок, чтобы вешать одежду, конские путы. Ниже прилажены две подставки из тамариска, на одной из них красуется серебряная уздечка. Тут же на земле поставлен вместительный металлический сосуд для кумыса.
Слева в юрте стоят кровати. Некогда украшавшие их спинки золоченые и серебряные узоры поблекли и кое-где истерлись до основания. На кроватях — груды рабочих дэлов, забрызганных молоком и бульоном, с нашитыми у воротов простыми латунными пуговицами.
В ногах у самой широкой кровати (на ней почивает сам хозяин) установлены два деревянных ящика, один на другом, так что получилось подобие шкафа. В нижнем отделении Бэгзлхам, супруга Лувсанпэрэнлэя, держит разные мелочи для рукоделия — нитки, иголки, клей, подметки и войлочные заготовки для гутулов. В верхнее отделение составляется посуда: чашки, стаканы; тут же и сетка для сбора меда, сушеный творог в маленьких мешочках. Рядом со шкафом — нагромождение тазов, котлов и чайников. Вот, собственно, и все. Сколько раз в году ни перекочует Лувсанпэрэнлэй, столько раз вещи с завидным постоянством водворяются на свои строго заведенные места.
Но вот семья управилась с расстановкой домашнего скарба, и Бэгзлхам приготовилась стряпать. В это время пригнали задержавшийся в пути скот. Лувсанпэрэнлэй покосился на Дамбия и вроде бы только теперь его заметил.
— Ах, Дамбий, — ласково произнес он, — будь другом, заколи нам овцу, сам я нынче здорово уходился. А ты, жена, укажи ему которую.
Бэгзлхам, устроившаяся у очага, встрепенулась было, но с места не сдвинулась.
— Какие еще указания! Знаешь что, Дамбий, выбери любого барашка в конце отары. Я пошла бы с тобой, да мне несподручно.
Никакого особо симпатичного барашка Дамбий не обнаружил и остановил свой выбор на лысом баране со звездочкой на лбу. Он отвел его за юрту и зарезал, и лишь после этого, пуская кровь, с ужасом обнаружил на шее у барана плетеный ошейник. Неужто он заколол барана — хранителя стада? Так оно и есть! Значит, быть беде. Лувсанпэрэнлэй сроду ему этого не простит, да еще порчу наведет на все хозяйство Дамбия. Нельзя ли что-нибудь предпринять?
Дамбий с опаской осмотрелся. Ни души. Мысль у него лихорадочно работала. Надо отрезать голову и ноги, сбегать домой, заколоть свою овцу и подложить… Он принялся выполнять задуманное. Пот градом катился по лицу, руки дрожали. Внезапно рядом раздался голос Бэгзлхам.
— Хорошо, Дамбий, ступай теперь в юрту, ты свое дело сделал.
— Сейчас, сейчас, — растерянно пробормотал Дамбий, чувствуя, что от беды не уйти. Действительно, не успел он и шагу ступить, как появился Лувсанпэрэнлэй.
— Давай, я сам дальше. — Он наклонился над животным и вдруг глухо вскрикнул:
— Что ты наделал?
— Я — что… Мне сказано: выбрать посимпатичней барашка, ну мне и приглянулся вот этот.
От злости у Лувсанпэрэнлэя на глазах слезы выступили.
— Чтоб ты высох на корню вместе с дэлом и гутулами, — принялся он костить Дамбия. — Зарезать хранителя стада! Что теперь будет с нами? Ты, негодница, указала Дамбию на этого барана?
— Успокойся, приятель, тут уж моя вина, — буркнул Дамбий, приходя в себя. — Видит бог, я не нарочно. Отдам тебе любую овцу.
— Сам ты овца! — еще больше рассвирепел Лувсанпэрэнлэй. — Разве можно заменить барана-хранителя? Ах, чтоб тебе пусто было!
Так закончилась первая встреча Дамбия с его новыми соседями. И Дамбий окончательно утратил душевное равновесие.
Невесело было ему на весеннем стойбище. Привыкший жить в большом
