— Так вы уверены, что вы ищете именно свободу? — продолжиля.
— А чего еще? — удивился Евгений.
— По-моему, так вы ищете любви, — сказал я, ничуть несомневаясь в этом, и пока он в растерянности смотрел на меня, продолжал: — Нопоскольку вы не верите в то, что она возможна, что вас могут любить, вы иначинаете проверять «претенденток»: требуете, чтобы женщина вас полностьюпонимала, разделяла все ваши взгляды, поддерживала вас, какой бы поступок вы нисовершили. Но это действительно невозможно, а потому ни одна из женщин так и несмогла сдать вам этот экзамен, все провалились. И каждый раз вы решали — «Нелюбит!», после чего сразу же успокаивались, потому что теперь вам не нужно былотревожиться, что вас не будут любить. Вы избавлялись от необходимости сдаватьтот экзамен, который когда-то так беспрестанно и так безуспешно пытались сдатьсвоей матери. Но вы ведь очень хотели ее любви...
— И теперь ищу? — продолжил мои слова Евгений.
— Да, таким достаточно странным образом — разыскиваете ипотом делаете все возможное, чтобы разочароваться в своей находке. Разочаровываетесьи освобождаетесь — теперь вам понятно, любви здесь нет, а потому и нечего тутловить. Но ведь это только иллюзия освобождения, и, несмотря на очередной«провал», вы, движимый своим желанием быть любимым, продолжаете поиск.
— Так что же это получается?! — его словно бы осенило. — Яищу женщину, которая будет меня любить, но боюсь, что мне придется сдавать ейэкзамен, постоянно заслуживать ее любовь, а потому я просто рву отношения!
— И при этом хотите выглядеть «хорошим», а потому все они увас кругом виноваты — и проблемы свои за ваш счет решают, и понимать не хотят.А зачем вы хотите быть «хорошим»? Вы об этом не думали?
— Я хочу быть «хорошим»?.. — Евгений задумался. — Да,наверное, хочу. А как иначе?
— А вы представьте себя — глупым, неловким, несообразительным,некрасивым, ошибающимся...
После этих моих слов Евгения будто прижало гидравлическимпрессом.
— Я даже не могу этого представить, — сдавленным голосомсказал он.
— Вот она и есть — ваша тревога! — сказал я, причем оченьоптимистично.
Чему я обрадовался? Все очень просто: теперь Евгений мог насобственном опыте убедиться — проблема вовсе не в том, что он не может найтикакого-то там «просветления», а в том, что он ищет любовь, в которую не верит.И именно поэтому испытывает тревогу, именно поэтому не может быть настоящим —хорошим, именно поэтому ему приходится изображать «хорошего», притворяться«хорошим».
— Так вы думаете, что это все из-за того, что я не могу бытьтаким, какой я есть на самом деле? — выдавил из себя Евгений.
— Важно не то, что я думаю, важно то, что вы чувствуете!
— Я чувствую, что я боюсь быть таким, как вы сказали...
— А вы такой?..
— Ну... нет, наверное. Не так, чтобы...
— А почему тогда вы так испугались?
— Я в детстве боялся, что если буду таким, то мама... — егоголос задрожал, глаза намокли. — Черт, как это глупо! — воскликнул он, пытаясьсдержаться.
— Глупо то, что вы продолжаете играть в эту игру. Вы же себямучаете. А цель-то какая? Кому от этого прок? Благородный рыцарь — несчастный,непонятый, нелюбимый... Зачем вам все это? Чего вы боитесь? Боитесь, чтоокажетесь не таким, каким бы вам хотелось быть. Но, бог мой, это же простосмешно! Вы же даже не хотите этого! Вам же самому от этого тошно!
— Тошно...
Как мы лечили головную боль Евгения, с вашего позволения,рассказывать не буду, я уже об этом писал[9] , да и большого труда это нетребует. Тогда как тревога, которую мы выявили в процессе нашей работы,действительно была серьезной штукой. Отношения с матерью, которые он пронесчерез всю свою жизнь, разрушая их тенью свои отношения с другими женщинами (ине только женщинами, конечно), нужно было вычленить и оставить в прошлом.Евгению предстояло признаться себе: «Да, я не чувствовал себя любимым в своемдетстве. Но жизнь продолжается, и если я по-настоящему хочу быть любимым, ядолжен научиться любить, а не изображать из себя достойного любви».
Впрочем, этого, конечно, было недостаточно. Следующим этапомтерапии стало избавление от патологической привычки Евгения защищаться, бегатьот собственной, кажущейся ему возможной, боли. У него ведь и не было другойформы взаимодействия с людьми, только эта — «изображать и казаться», а прощеговоря — прятаться. Но я не зря побудил в Евгении по отношению к этой его формемежличностного контакта чувство раздражения, негодования и даже, в каком-тосмысле, тошноты. Часто только в том случае, когда нам становится противно нашесобственное поведение, мы оказывается способными от него избавиться.
Тогда как светлая наша сторона, конечно, требует иного ксебе подхода. Евгению предстояло убедиться в том, что он не так плох, как емуподсознательно кажется. Наличие того «идеала», о котором мы здесь говорим,наличие желания казаться «хорошим» имеет свою изнанку — ты не доверяешь себенастоящему, ты не позволяешь себе быть настоящим. И не испытывать тревогу притакой политике просто нельзя. Но что тебе мешает, если не твое собственноежелание быть любимым и связанный с этим страх? Вот почему Евгению предстоялоотказаться от своего желания быть любимым, чтобы преодолеть свой страх иполюбить.
Проклятие неуверенности
Тревога и неуверенность — близнецы-братья. Если вычувствуете тревогу, то вы обязательно неуверенны, если же вы неуверенны, тосмотрите внимательнее — где-то рядом прячется тревога. Наблюдая за поведениемдетей разных возрастов, мы заметим общую динамику неуверенности. До тех порпока ребенок не ходит сам или ходит, но очень плохо, он достаточно неуверен.Когда же он начинает бодро двигаться на своих двоих и еще не говоритсложноподчиненными предложениями, он, как правило, выглядит вполне уверенным. Ас этой поры и до, по крайней мере, пубертата он снова страдает неуверенностью.
Что происходит с ребенком в обозначенный нами второй периоднеуверенности? Это как раз то время, когда он сознательно определяет,целенаправленно отстраивает свои отношения с родителями. Именно в этот период,в основном, и закладывается основной массив его будущей тревожности. И если мысталкиваемся с неуверенностью взрослого человека, то, скорее всего, корни этойнеуверенности надо искать все в том же возрасте — от трех—четырех до двенадцати—тринадцатилет. Есть, конечно, и исключения из общего правила, но это только исключения.Если на вашем психологическом счету имеются приступы неуверенности в себе, вызнаете теперь, где искать причину.
