Под «бесчестьем» подразумевалась конфискация всего имущества.
Кого же следовало наградить землями Ральфа, как не Алена Рыжего? Он отказался участвовать в восстании под предводительством своего соплеменника, и Вильгельм был заинтересован отблагодарить его. Недостатка в землях не было. Ален получил земли Ральфа, а также Элдгиты Честной, состоятельной английской аристократки, мачехи Ральфа, которая тоже выступила на стороне повстанцев. Ее поместья в восточной Англии стоили 366 фунтов, и Ален завладел ими без малейших усилий[95]. На геральдическом щите в Кембриджском университете можно найти горностая — символ Бретани, который проник в Англию вместе с бретонцами, верными Алену.
К середине 1070-х Вильгельм настолько проредил ряды англосаксонской знати — большинство ее представителей были убиты или отправлены в ссылку, — что не смог найти дружественно настроенного местного аристократа на пост графа Нортумбрии. Ему пришлось оставить этот титул за собой. Небольшой группе нормандской знати были розданы огромные сопредельные территории по всей стране. Это означало изменения в политике Вильгельма: раньше он дробил завоеванные земли, чтобы никто из его прежних военачальников не смог сформировать альтернативную базу власти. В каждом регионе беспокойного севера ему требовался один бесспорный правитель, и таковыми должны были стать люди, которым он доверял. В первую очередь Вильгельм обратился к Алену Рыжему.
Возвращаясь на юг после подчинения севера, Вильгельм распределял земли прямо на ходу, но лишь между верными ему людьми. Он дал Алену «онер» (то есть власть над территорией) в Ричмонде, на севере Йоркшира.
Я, Вильгельм, называемый Король-бастард Англии, сим препоручаю и уступаю тебе, моему племяннику Алену, графу Бретани, и твоим наследникам на вечные времена все маноры и земли, что прежде принадлежали эрлу Эдвину в Йоркшире, со всеми королевскими пошлинами, свободами и податями, столь же беспрепятственно и почетно, как указанный Эдвин владел ими.
Так звучит королевская прокламация, хранящаяся в Ричмондском реестре. Земля, поданная Алену на блюдечке, простиралась на тридцать миль вниз вдоль Великой северной дороги[96]и покрывала несколько стратегически важных переходов через Пеннинские горы[97], которыми могли пользоваться шотландцы или бунтующие нортумбрийцы. Территория состояла из 199 феодов, или маноров, принадлежавших либо самому Алену, либо арендаторам, связанным с ним вассальной клятвой[98]. Эдвин был уже мертв — убит его собственными сторонниками во время бегства в Шотландию от неумолимой нормандской армии. Ален сохранил большую часть йоркширских земель Эдвина почти в прежнем состоянии, за ними даже приглядывали английские приказчики[99].
За тридцать лет нормандского правления были воздвигнуты больше сотни замков, каких в Англии прежде не видели. Англосаксонская знать жила в менее внушительных крепостях, построенных внутри обнесенных стенами городов, а не снаружи их. Новые неприступные каменные строения возводились специально для того, чтобы запугать окрестное население и вынудить его покориться. Они давали ясный сигнал: сопротивление бесполезно. Эти замки доминировали над английским ландшафтом: говорили, что между ними не больше часа езды. Такая милитаризация земли была отчасти демонстрацией богатства и силы, а отчасти способом самосохранения. Эти компактные военные базы позволяли относительно небольшим отрядам вооруженных людей, их постоянным гарнизонам, осуществлять стратегический контроль за большими территориями. «Англосаксонские хроники» видели в этой череде замков, возводимых по приказу Одо, корень всех бед местного населения. Одо, утверждали они, «строил замки по всей этой стране и угнетал обездоленных людей; и впоследствии всегда становилось гораздо хуже»[100].
Ален оставался преданным сторонником новой королевской власти. Он был обручен с Матильдой (при рождении названной Эдитой), дочерью шотландского короля Малкольма III. Но свадьбы не случилось — почему, историки расходятся во мнениях. По одной версии, Ален отверг предложение, посчитав его хитростью шотландского короля, желавшего укрепить свое влияние в Англии[101]. По другой, образованная и эффектная Матильда сама дала от ворот поворот нескольким ухажерам, в том числе Алену. По третьей, брачные планы разрушились после того, как Малкольм поссорился с Вильгельмом Руфусом (третьим сыном Завоевателя, который унаследовал его престол под именем Вильгельм II), сделал попытку захватить его земли и погиб в бою. Матильда, впрочем, не прогадала — позже она вышла замуж за Генриха I и стала королевой Англии. Так или иначе, у Алена были другие интересы. По одним источникам, его связывали продолжительные отношения с Гуннхильд, дочерью Гарольда Годвинсона, а по другим, они даже были женаты. Была и несколько иная версия — Ален похитил Гуннхильд, которая должна была стать монахиней. Как бы там ни было, архиепископ Кентерберийский Ансельм не пришел от этого в восторг. После смерти Алена он предложил Гуннхильд возлечь с его телом и «целовать его нагие зубы, ибо губы теперь уже сгнили». Та же не последовала его совету и, как сообщалось, стала жить с братом и наследником Алена Аленом Черным — возможно, даже вышла за него замуж[102].
Центром власти Алена Руфуса был Ричмондский замок. Строительство этого колоссального сооружения началось вскоре после того, как Ален получил землю от Вильгельма. Он выбрал место на северной оконечности своей территории, рядом с древней римской крепостью Катарактоний, ныне известной как Каттерик, и в нескольких милях от прежнего замка Эдвина, называвшегося Гиллинг. Это была пустынная, заброшенная земля, но топография местности идеально подходила для строительства крепости. С одной стороны находился утес, резко обрывавшийся в реку Свэйл — отличная защита, на которой и вырос замок Riche Monte, или «прочный холм».
Замок строился по стандартам того времени. Это была треугольная структура, выходившая на стратегический горный перевал, в центре которой находился каменный помещичий дом, резиденция лорда[103]. Эти приземистые двухэтажные здания, с каменными стенами до трех с половиной метров толщиной и главной башней до тридцати метров в высоту, являлись в те дни статусными символами. Изначально нормандские крепости не выглядели шикарными или напыщенными, но новизна присутствовала в их масштабе. План строительных работ по возведению Ричмондского замка был столь сложным, что пришлось завозить каменщиков из Нормандии и Бретани. В Ричмонде до сих пор сохранились места с названиями вроде Френчгейт и Ломбардс-Уинд[104], свидетельствующие, что в то время в городе работало много чужеземцев[105]. Привезти иностранных работников из-за Ла-Манша и так далеко на север, должно быть, стоило чрезвычайно дорого, но в своем стремлении не только к военному, но и к культурному доминированию в Англии нормандцы были готовы тратить все больше и больше — и все более демонстративно[106].
