имеет какое-нибудь простое объяснение. Может и не совсем простое, но без всяких потусторонних штучек. — я хотела успокоить Лику, но мои слова прозвучало не очень убедительно. Должно быть потому, что я сама не до конца в это верила. Прав Каргопольский, что-то здесь такое висит в воздухе, придавая мистическую окраску простым вещам.
— Или вот… — продолжала Лика, снова оставив без внимания мои слова, — ты мне вчера сказала, что мне надо быть осторожней, и вот… если бы не Давид, меня бы прибило этой ширмой!
Я осторожно кивнула. С этим я поспорить не могла. Меня так и подмывало спросить, на кого она гадала? Кто этот человек, который дорог ей и опасен?
Неужели Давид? Не может быть. Он сегодня головой рискнул, чтобы спасти Лику. Он даже не скрывает, что влюблен в нее. А она? Не знаю, не знаю… Но я не решилась спросить ее прямо.
Сегодня ей повезло. Надеюсь, на этом все закончится. Надеюсь, она будет осторожнее. Мне не удалось успокоить Лику, надо хотя бы не напугать ее сильнее.
— Да уж, ширма. Она сильно подмочила мою репутацию.
— Брось. Завтра все забудут.
— Ты так думаешь?
— Слушай! — просияла вдруг Лика, — устрой вечеринку!
— Вечеринку… — опешила я, пытаясь прикинуть, в какую адскую прорву денег влетит мне вечеринка для всей труппы и технических работников.
— Здесь все новенькие устраивают что-то вроде праздника. Да ты не падай в обморок. Чисто символически. Фрукты, нарезки, сладостей немножко.
На напитки все скинутся. Ты со всеми перезнакомишься и все поймут, что ты нормальная… то есть, я хотела сказать… что ты классная. — смущенно улыбнулась Лика, розовея на глазах.
— Лика, ты просто прелесть! — рассмеялась я, — Вот только у меня нет
уверенности, что ко мне кто-нибудь придет.
— Не сомневайся. Здесь так мало развлечений, что все рады хоть какому-нибудь поводу для вечеринки.
— Завтра утром репетиций не будет, и неизвестно, будет ли после обеда… Я слышала, монтировщикам придется целый день работать, будут каждый винтик проверять. — рассуждала я вслух.
— Вот именно. И у тебя будет куча времени, чтобы успеть съездить в Воронин, все купить. Могу тебе помочь.
Лика чуть не прыгала от радости. Видно, здесь действительно очень плохо с развлечениями.
Что ж, это выглядит неплохо. Перезнакомиться со всеми, пообщаться и сгладить безобразное впечатление о себе.
Приглашать каждого по отдельности казалось мне так себе идеей.
Я решила написать объявление о вечеринке и повесить его в театре на доску объявлений. Лика оказалась счастливым обладателем толстого черного маркера, дело оставалось за ватманом. Узнав, что ватман здесь можно раздобыть только у декоратора, того самого, в клетчатой рубашке, я опечалилась. Придется отправляться в логово тигра, ведь где-то там бродит бородато-полосатый Федор, а он едва ли обрадуется встрече со мной. Лика вызвалась меня проводить, но я гордо отказалась.
Пусть все знают, что я никого не боюсь. Выяснив, что клетчатого декоратора зовут Александр, я отправилась в логово тигра.
ГЛАВА 7. Плюшевые тигры и Десятка Пентаклей
— Есть тут кто-нибудь?
Мой неуверенный призыв упал мне под ноги, не получив в ответ ни отклика, ни эха.
Когда я подходила к театру, мне показалось, что я слышала жужжание шуруповерта или еще какой-то штуки в этом роде. А сейчас на сцене и в зале было пусто и царила тишина.
Пара одиноких фонарей скрестили лучи над авансценой, освещая ломберный столик, козетку и пуфик. Злосчастная ширма лежала сложенная возле стены — завтра приедут Федины помощники из Воронина водрузят ее на место ее и закрепят намертво.
— Есть кто живой? — тихо спросила я у первого ряда кресел.
Не дождавшись ответа, я поднялась по узким ступенькам и опасливыми шагами, будто ступая по болоту, описала круг возле выгородки.
Чего я хотела? Снова увидеть призрак, или убедиться в том, что никакого призрака нет?
Бархатный задник съедал звук моих робких шагов и тишина на сцене раздражала меня, казалась неправильной, невыносимой.
— Эй! Кто-нибудь…
Как мышь пропищала. Меня будет слышно на этой сцене? Примет ли она меня? Она дама капризная, ревнивая, измены не прощает.
Я прошлась на середину сцены, произнесла пару своих первых реплик.
Когда-то, в прошлой, почти забытой жизни я стояла здесь. На этом самом месте.
Сколько мне было? Восемь? Девять? Театр был похож на старый сарай. На стенах цвели пятна плесени, лепные херувимчики печально смотрели на меня из-под под потолка, и мне казалось, что темные потеки на стенах — это следы от их слез. Доски сцены прогнили, из черных щелей между ними тянуло холодом и склепом. Я бродила по сцене, ежеминутно рискуя провалиться, и именно тогда в мою голову забрела мысль стать актрисой. Это была даже не мысль. Ощущение, уверенность, что мое место — здесь. Я просто вдруг поняла, что я — актриса. Тогда у меня не было в этом сомнений. Вернуть бы эту уверенность…
Я пропустила момент, когда это началось. Мне показалось, что пищит у меня в ухе, я отмахивалась от этого звука, как от назойливого комара, и вдруг поняла, что он не внутри моей головы, а где-то снаружи.
Я оглянулась по сторонам, потерла уши — звук усилился. Поднялся ветер — сначала тихий, потом все сильней, и вместе с ветром усиливался звук, превращаясь из писка в завывание.
Бегом отсюда! Я метнулась на авансцену и в этот миг раздался страшный грохот справа, словно град обрушился на железную крышу. Я кинулась к правой кулисе, и в этот миг прямо надо мной что-то загрохотало и над сценой и в зале погас свет..
Не помню, как я оказалась в зале, наверное спрыгнула со сцены, рискуя сломать ногу. В ту же секунду все стихло.
— Ну что, маркиза, испугалась? — послышался веселый голос откуда-то с колосников. Вспыхнул свет.
Наверху, над сценой, что-то заворочалось загрохотали чьи-то шаги,
и через пару секунд из-за задника высунулась довольная, бородатая физиономия. Федя.
— Это что было? — ошарашенно спросила я.
— Машинерия. — гордо объявил Федя.
— Вы с ума, что ли сошли, так пугать?
— Зато мы с тобой теперь в расчете. — Федя подошел ко мне и протянул ручищу, — мир?
Я не спешила подавать ему руку.
— Ты, это… прости, что наорал. Испугался я.
Продолжать склоку не было смысла. Зачем мне враг в театре? Я пожала ему руку.
— Хочешь, покажу как тут все работает? — сверкнул глазами Федя, не выпуская мою руку.
— То есть еще раз включите вашу адскую машину?
— Пошли, не бойся!
Федя помчался за ширмы, увлекая меня за собой. За самой дальней ширмой
