И оно дало о себе знать почти сразу. На следующий день Мэйв приехала в Голландский дом и сказала, что уволится от Оттерсона и займется делами отцовского предприятия. Стоит ли упоминать, что Андреа никогда не интересовалась состоянием дел в компании, а возможно, и не вполне понимала, чем занимается отец. Она не смогла бы руководить компанией, даже если бы очень постаралась, тем более в своем нынешнем состоянии.
— Прослежу, чтобы все текущие проекты были завершены, — сказала Мэйв. — Возьму на себя зарплаты и налоги. Временно, пока не решим, как быть с компанией. — Мы сидели в гостиной, Брайт пристроила голову на коленях Мэйв, а та запустила пальцы в ее спутанные волосы; рядом на софе сидела Норма.
— Нет, — сказала Андреа.
Поначалу Мэйв подумала, что Андреа сомневается, справится ли она, или не уверена, хорошо ли это будет для компании, а то и — кто его знает? — для Мэйв.
— Я справлюсь, — сказала она. — В старших классах во время школьных каникул я подрабатывала в разных офисах. Я знаю, какого рода люди там работают. Я привыкла к бумажной работе. Это не сильно отличается от того, что я делаю для Оттерсона.
Мы ждали. Даже Брайт подняла взгляд в ожидании, но ответа не последовало.
— У вас другие планы? — наконец спросила Мэйв.
Андреа медленно кивнула.
— Норма, скажи Сэнди, чтобы принесла мне чашку кофе.
Норма, порядком устав от скучного разговора и общего напряжения, вскочила на ноги и унеслась.
— Не беги! — крикнула ей вслед Андреа.
— Я не говорю, что собираюсь принять дела, — сказала Мэйв, как будто ее могли заподозрить в крючкотворстве. — Это только на время.
— Твоей матери следовало бы остричь тебе волосы, — сказала Андреа.
— Что?
— Я, наверное, сотню раз говорила вашему отцу: вели ей постричься. Но он не реагировал. Ему было все равно. Я сама хотела тебе сказать — для твоего же блага, — что они ужасны, но он мне не позволял. Это ее волосы, говорил.
Брайт заморгала, глядя на Мэйв.
Реплика была до того странной, что проще всего было ее не заметить, списать на горе, шок, что угодно. Вряд ли Андреа по-настоящему заботили волосы Мэйв. Повсюду были цветы, оставшиеся после похорон. Я все думал, какая же разразится катастрофа, когда все они завянут. Может, стоило начать разговор с чего-нибудь попроще? Предложить опустошить вазы, когда придет время, написать благодарственные записки.
— Я могу собирать ренту по субботам, — сказал я, надеясь вернуть всё в русло здравого смысла. — Мэйв поведет, я знаю маршрут.
— Это ни к чему.
Вот этого я вообще не понял.
— Но я всегда этим занимался.
— Твой отец всегда этим занимался, — сказала Андреа. — А ты катался за компанию.
Над комнатой повисла тишина, и никто не знал, как ее нарушить. Я чувствовал: глаза Ванхубейков сверлят мой череп. Как обычно.
— Мы просто хотим помочь, только и всего, — сказала Мэйв.
— Я знаю, — сказала Андреа, после чего склонила голову набок и улыбнулась младшей дочери. — А ты знаешь? — и снова посмотрела на нас. — Не понимаю, сколько нужно времени, чтобы принести чашку кофе? У них же полный кофейник в кухне. Возможно, они считают, это их кофе. — Андреа похлопала ладонями по бедрам, изображая нетерпение. — Похоже, придется идти самой. Как там говорится? Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо…
Мы с Мэйв и Брайт ждали ее довольно долго, а потом услышали шаги на лестнице. Она взяла свой кофе и пошла наверх. Собеседование было окончено.
Две недели я оплакивал как утрату отца, так и то, что казалось мне смещением моего места в мире. Будь такая возможность, я бы бросил школу в пятнадцать и устроился бы в «Конрой» вместе с Мэйв. Мне этого хотелось, я этого жаждал, к этому готовил меня отец. Если все произошло до того, как я оказался готов, значит, мне нужно поднажать. У меня и в мыслях не было, будто мне известны все тонкости, но я лично знал каждого, кто мог мне помочь. Эти люди привязались ко мне. Они годами наблюдали за тем, как я работаю.
Оставалось еще сочетание печали и дискомфорта, разъединить которые было невозможно. Андреа избегала меня, тогда как девочки держались как можно ближе. И Норма, и Брайт заходили ко мне в комнату почти каждую ночь, будили меня, рассказывали свои сны. Или не будили, и наутро я обнаруживал, что одна из них спит на диване. Думаю, утрата моего отца стала утратой и для них, хотя я едва могу вспомнить, чтобы он с ними хоть словом обмолвился.
И вот как-то днем я пришел домой из школы, поздоровался с Сэнди и Джослин, сделал себе на кухне бутерброд с ветчиной. Двадцать минут спустя в заднюю дверь влетела Мэйв. Ее лицо было таким красным, будто она пробежала всю дорогу от Оттерсона до Голландского дома. Я что-то читал, не помню что.
— Что случилось? Ты чего не на работе? — она редко освобождалась раньше шести.
— Что с тобой?
Я посмотрел вниз, словно проверяя, не заляпал ли кровью рубашку:
— А что со мной?
— Андреа звонила. Сказала, чтобы я приехала за тобой. Прямо сейчас, говорит.
— Приехала за мной, чтобы что?
Она промокнула лоб рукавом, положила ключи на сумочку. Не знаю, куда запропастились Сэнди и Джослин, но мы с Мэйв были на кухне одни.
— Напугала меня до усрачки. Я думала…
— Но все же хорошо.
— Сейчас разберемся, — сказала она.
Я поднялся и пошел за ней, приняв как должное, что меня куда-то ведут.
Мы вышли в холл, огляделись. С тех пор как пришел домой, я не видел девочек, но в этом не было ничего необычного. Они вечно были на каких-нибудь занятиях. Мэйв позвала Андреа.
— Я в гостиной, — сказала она. — Кричать не обязательно.
Она стояла перед камином, под портретами Ванхубейков — ровно там, где мы увидели ее в самый первый раз когда-то тому назад.
— Меня на работе ждут, — сказала Мэйв.
— Тебе нужно забрать Дэнни, — сказала Андреа, глядя исключительно на Мэйв.
— Куда забрать?
— К себе домой, к друзьям каким-нибудь. — Она качнула головой. — Дело твое.
— Что вообще происходит? — спросила Мэйв, но вопрос задали мы оба.
— Что вообще происходит? — повторила Андреа. — Ну смотри, у вас умер отец. Начать хотя бы с этого. — Как же здорово она выглядела. Волосы убраны назад. Платье в красно-белую клетку, которого я раньше не видел, красная помада. Я подумал, может, она на вечеринку собралась, на ланч например. Я не сообразил, что маскарад был для нас.
— Андреа? — сказала Мэйв.
— Он мне не сын, — сказала она, и тут ее голос дрогнул. — Я не должна его растить. Это не мое дело. Ваш отец никогда не говорил, что мне придется с ним нянчиться.
