роли, в своём характере, именно этим и дорог для проекта. Всю жизнь бухал и сидел на наркоте, просто дайте ему бухла, не знаю как, обучите дополнительную нейросетку, что чувствуют пьяницы, и лейте ему в мозг… А что я ещё могла сказать, мамуль, если облажалась? А директор улыбнулся и говорит: таким и должен быть пресс-секретарь — важно не сделать, а грамотно объяснить, почему сделать невозможно!
— Алиса, поздравляю! — воскликнула мама. — Я закажу торт?
— Но я-то ещё не дала согласия! Сказала, что мне надо подумать. Мамуль, мне хватило, я не хочу снова видеть эту харю! С этими губищами, носом, с этой копной шевелюры…
— Доченька, если у него правда внешность Рики Остина, то это кумир поколения, секс-идол. Твоя бабушка его обожала! Я помню, совсем маленькой была, мы ехали на восточное побережье, бабушка за рулем слушает «Роллинг Молли» и Тома Вейтса, и я танцую в детском кресле, она на меня в зеркальце поглядывает и смеется…
— Мамуль! — я даже повернулась от экрана. — Знаешь, как он Тома Вейтса назвал? Безголосый реднек! Я, говорит, в вашем раю за месяц всё уже прослушал, что вы сыграли, пока я был трупом. Вы, говорит, меня называете предшественником панк-рока, да чтоб мне сдохнуть, кому я тут предшественник? Секс Пистолз — кривляки с прилизанными шлягерами. Ещё какие-то группы перечислял — нету, говорит, искренности, розовый протест, девичий вокальчик… В хип-хопе и то больше правды, чем у всех ваших панков. Всё, говорит, что вы назваете панк-роком, это как ваш Фредди Меркьюри, только с петухами на волосах! Ни про кого хорошего слова не сказал, мамуль!
Пискнула дверь, а следом мелодично громыхнуло — с репетиции вернулся Патрик и поставил на пол свой гонг в чехле. Мама тактично ушла на кухню.
— Чего пылью пахнет? — спросил Патрик хмуро и распахнул окно.
— Мама пылесосила.
— А ты чего делаешь, в игры начала играть?
— Мне логин дали погонять бесплатно. Вот скажи, Патрик, кто твой любимый киноактер или музыкант?
— В смысле? — растерялся Патрик и встал за моим плечом. — Вообще или конкретно? Ну, не знаю… Мерлин Монро.
— Мерлин Монро твой кумир? — удивилась я. — Вот уж не знала. Я бы платье надела и под вентилятор встала, а то уже совсем на меня внимания не обращаешь… Гляди, Монро в базе есть! А еще?
— Дэвид Боуи! Хотя нет, бери выше — Луи Армстронг!
— Так. А еще? Хотя не, хватит. Оно тормозит долго, но смотри, сейчас нарисует…
Наконец на экран вывалилось четыре детских портрета. Детишки были разные — кто-то совсем белый, кто-то смуглый, но было ясно, что это родные братья.
— Что за фигня? — не понял Патрик.
— Вот такие дети могли быть у Мерлин Монро и Луи Армстронга. Варианты.
— Тьфу, ерунда какая, — отвернулся он. — Таких приложений миллионы, фотки рисовать. А смысл?
— Смысл — можно редактировать свои гены при ЭКО. Типа, будет ребенок наш с тобой, но от Монро и Армстронга. Ты же хотел когда-то ребенка, уже передумал?
Патрик окончательно потерял интерес.
— Про это я всё знаю, — отмахнулся он. — Это кастомизация называется, новая фишка, я слушал подкаст. Забудь, там нереальный ценник. Стоит под миллион, как коттедж.
— Мне сказали, сделают бесплатно как сотруднику. Представляешь, была вакансия пресс-секретаря, и я…
— Бесплатно? — перебил Патрик. — Миллион?!
— Да не миллион! ЭКО!
— Так давай делать, ты чо! — Патрик ткнул меня кулаком в плечо. — У всех дети банальные, а мой будет за миллион от Монро! Чума! Все сдохнут от зависти! Дай-ка мне… — Патрик оттолкнул меня от дисплея. — А здесь можно как-то проекции крутить, по возрасту гонять? А, нашел! Вот он вырос, 15 лет — красавчик, смотри! А в сто лет? Фу, дед, я ему во внуки гожусь. Так, а в 30? О, прикольненько… А знаешь, кстати, на кого похож? Если шевелюру отрастить, вылитый этот, как его, солист «Роллинг Молли»!
Я пригляделась: это был вылитый Рики Остин, только без своей дурацкой шапки волос.
— Делаем срочно! — заявил Патрик. — Чего там надо, куда поехать? Кровь сдать или подрочить?
— Вот только мне не хватало ребенка от болвана Рики! — возмутилась я.
— Ты дура что ли? — обиделся Патрик. — Это миллион стоит! Ты на такое никогда не заработаешь!
Мне стало обидно.
— Я сегодня на работу устроилась, а ты даже выслушать про это…
— А чего ты меня своей работой дискриминируешь?! — оскорбился Патрик.
— Где я тебя дискриминирую, черт возьми? У меня просто новая работа!
— А у меня мой законный базовый доход!!! — Патрик в ярости топнул ногой. — Имею право по Конституции! Никто не смеет дискриминировать, будто я бездельник! Я в клуб хожу и музыку разучиваю, вот моя польза для общества! Если займусь работой, и в деньгах потеряю, и времени ни на что не останется!
— Да чего ты разорался? Я тебя хоть раз попрекала твоим базовым доходом? Это твой личный выбор, Патрик, тебе 30, в конце концов!
— А тебе 27! А ты с мамой живешь до сих пор!
— Да что тебе моя мама сделала?! — не выдержала я и вскочила.
— В том-то и дело, что ничего! Но мы за нее платим 300 долларов в месяц вместо бесплатного Карнеги!
Я задохнулась от возмущения и не сразу нашлась, что ответить. В последнее время мы часто ссорились, но такого он себе не позволял.
— Мы платим?! Это моя мама! Мои 300 долларов! Если тебе не нравится в моем доме — ну и вали к своей лысой вокалистке!
Наступила зловещая пауза.
— Какой еще вокалистке? — произнес Патрик с деланным удивлением. — Нет у нас в клубе никакой вокалистки.
Я молча смотрела на него.
— Не смей про неё в таком тоне говорить! — обиделся он. — Она не лысая, она стриженая!
— Вали. Отсюда. — произнесла я сквозь зубы. — Немедленно.
Патрик стоял, сжимая и разжимая кулаки, мне казалось, он сейчас меня ударит.
— И пожалуйста! — Он принялся яростно кидать шмотки в сумку с бонгом, бонг всякий раз печально звенел. — Сама ещё ко мне ещё прибежишь, когда для ЭКО гены понадобятся!
— Без твоих обойдусь!
Но дверь в прихожей уже хлопнула.
И тогда я бросилась на диван и разрыдалась. Было очень больно, мир вокруг рушился.
Неслышно появилась мама. Постояла рядом, а потом нежно пощекотала меня по руке щеточкой шланга, как мы любили.
— Доченька, ты же пресс-секретарь, — сказала она проникновенно. — Ты должна улаживать конфликты, а не раздувать.
— Я не должна никому ничего в своем доме, мамуль! Почему ты его всегда защищаешь?! Он же тебя терпеть не может!
— Вы подходите друг другу. Вы годная социальная пара.
