Леонид Каганов
DNR
Когда поднимается вода, рыбы едят муравьев,
когда вода уходит, муравьи едят рыб.
Аврелий Августин
Если мама начинает утро с фразы «Алиса, нам надо поговорить» — хорошего не жди. Но сегодня было иначе.
— Кажется, я нашла для тебя вакансию пресс-секретаря. Раз уж тебе не интересен базовый доход, пусть будет перспективная работа. Не клади столько сыра, опять вытечет и будет гореть.
— Мамуль, я уже была пресс-секретарем. И ты помнишь, чем это кончилось.
— Но здесь не банк, а компания «Биофьюжн», она точно не лопнет. Это производитель медицинского оборудования, а ещё у них сервис ЭКО с кастомизацией…
— Мамуль, ну ты опять? Мне всего 27.
— Да, доченька я хочу внуков. Вы с Патриком давно вместе, пора подумать про ЭКО.
— Хватит меня грузить соцрекламой!
— Просто съезди на собеседование. Ради меня, если ты меня любишь.
— Извини, но я никуда не поеду!
* * *
Офис располагался в старом Сити рядом с парком — стильная многоэтажная коробка из серебристого стекла. Аэротакси кружило в воздухе десять минут, пока освободилась парковка на соседней улице. Перед зданием была здоровенная стриженная лужайка, но запрещенная для посадок. На ней стояло всего два частных аэрокара — удивительная расточительность, они даже не складывали винтовые консоли над кабинами, стояли, раскинувшись, как межконтинентальные самолеты на аэродромах. А в центре лужайки торчал старинный одноместный гараж — нелепый на фоне современной офисной громады, и я даже подумала, что возможно там осталась настоящая бензиновая машина.
Меня провели в кабинет самого директора — маленького господина с раскосыми глазами, в скромных джинсах и футболке.
— Добрый день, Алиса Мур. Собеседования всегда провожу я, у нас мало времени. Как вы знаете, мы делаем медоборудование, томографы, протезы, а сейчас выводим на рынок ЭКО с кастомизацией. Слышали?
Вот о чем надо было читать в аэротакси, оказывается.
— Но я быстро обучаюсь… — выдавила я.
— Странно, ваша мама сказала, что вы заинтересованы в ЭКО. Суть кастомизации: вы можете заказать будущему ребенку фигуру, например, Билли Айлиш, а глаза Наполеона. У нас нет генов Наполеона, зато есть генетический паблик всех жителей планеты, включая меня и вас. И юридическая лазейка — брать короткие цитаты в научных и медицинских целях. Поэтому мы разыскиваем в базе сотни потомков — если не самого Наполеона, то его родственников, и собираем точный генокод по крупинкам, хотите клон Наполеона — пожалуйста. Но кто осилит такую задачу? Только мощнейшие нейросети — это наши главные инвестиции. Итак, в наших активах… — Он поднял одну ладонь: — Лучшие нейросети. — Поднял вторую: — Лучшие медицинские протезы. — И сложил обе ладони перед лицом, словно для обеденной молитвы. — Из этого родился побочный проект — рекламный, имиджевый. Вы разбираетесь в музыке?
— Нет, но мой бойфренд — перкуссионист…
— Тогда вы слышали про Рики Остина. Предшественник панк-рока, он был популярнее «Битлз», автор гимна Красного Креста. Группа «Rolling Molly». В этом году 100 лет со дня его рождения.
— «Rolling Molly»! — воскликнула я. — Название слышала.
— Мы сделали Рики Остина. Технически это обычная электронная копия — как Карнеги или говорящий томограф Иван Павлов. Отличий два: у нас не облако, а собственная изолированная нейросеть на топовых кристаллах, без всяких полиси и рекламы. И второе: это не колонка, не пылесос, а рекламный стенд всех наших протезов — он выглядит как человек. Но возникла проблема: Рики вышел сложным. А нам надо, чтобы он сыграл концерт. И проекту нужен пресс-секретарь, снимающий проблемы.
— Я буду стараться…
— Знаю. Это же вы вели пресс-конференцию банка. Я смотрел и думал: такая юная…
— Господи! Да это мой позор!
— Это позор банковской системы. Вы смягчали удар и пытались взять всё на себя — это я оценил. Так вот. У здания офиса вы видели исторический гараж — в нем мой отец начинал варить лечебную косметику. Сегодня это дом рок-звезды. Которая буянит и требует алкоголя. Но не бывает алкоголя для кучи протезов, верно? Ваша задача — поговорить с Рики и убедить быть сговорчивей. Если справитесь — должность пресс-секретаря ваша.
Я ожидала чего угодно, но только не такого.
— Но… Я… А вы разве не можете его пересоздать… более сговорчивым?
— Нет. Потому что нейросеть. Вы знаете принцип? У нас одинаковые пальцы, но разные отпечатки. Так и личность — лабиринт, по которому кругами бегают мысли всю жизнь. Коридоры там одинаковые: у нас стереотипные представления о мире, мы одинаково радуемся, страдаем, одинаково хотим кофе. И есть процентов пять нетипичных закоулков, они и есть отпечаток. У кого-то их больше, у кого-то меньше. Но их легко вычислить, если знать, куда бежала ваша мысль в разных ситуациях. Добавьте историческую фактуру — все мировые документы и кадры эпохи, все фотки, как выглядела комната, все воспоминания друзей, и сложится пазл. В нем останется много пустых клеток, но их нейросеть заполнит уже сама по общему рисунку. И мы воссоздаем личность. Но залезть внутрь этой системы и подкрутить там что-то отверткой не получится. Просто идите и уговорите его.
* * *
Я сидела перед экраном, вводила разные имена и смотрела фотки получающихся детей. Мама пылесосила пол — негромко, вполсилы. Я разговаривала с ней. Патрика всё не было, последнее время он допоздна задерживался в клубе.
— Так как же тебя приняли на работу, если ты не смогла его уговорить?
— Мамуль, уговорить его нереально. Ты бы видела эту харю. Он абсолютно упертый, наглый, противный, самодовольный. Он глупый, мамуль! Он реально очень, очень тупой! Развалился, струны перебирает. Я, говорит, в раю. Мне тут всё — газ и капацетик. А вы — мои ангелы, шевелитесь и делайте, что сказал. Нет бухла — нет шоу. Я ему: куда вы его лить будете, у вас же ни кишок, ни мозга. А он — не моя проблема, бэби, придумай.
— Алиса, у него тяжелая судьба, он рос сиротой, потом много работал на ферме, на заводе.
— Мамуль, он мне хамил! Он говорил, что я фокси бэби, что у меня норм буфера и биппи, и он бы меня крючканул! Он меня за попу ущипнул, мамуль!!! Я ему конечно всё объяснила, но что ему будет? На него даже в суд не подать, он же никто, кусок пластика!
— Но тебя в итоге приняли на работу?
— Да. Я вернулась и говорю: не согласна с вами. Он глубоко в своей
