целую неделю пару веков назад, и решили, что нам лучше остаться друзьями.
— Отец моей дочери живёт в Люсе?
— Да.
Я почти прошу её назвать его имя или описать внешность, как вдруг в морозной дымке, точно мираж, материализуется корабль, заполненный люсинскими солдатами в белых униформах.
— Кто вы и куда вы плывете? — кричит один из них и щурится, глядя на нас сквозь снег.
Я бледнею, после чего разворачиваюсь и проверяю, на месте ли магический знак, который я нарисовала на лодке, чтобы сделать её невидимой. Знак наполовину смыло снегом! Я лихорадочно ищу медальон из спиральной ракушки, который висит у меня на шее под тяжёлыми складками плаща, и надрезаю палец острым кончиком спирали.
— Я повторяю, кто вы и куда плывете? — кричит один из солдат.
Его фигура приобретает более чёткие очертания, а чёрные волосы, собранные в хвост, начинают развеваться, как флаг на ветру, когда он подходит ближе.
Я высовываю руку и соединяю разорванные линии знака своей волшебной шаббианской кровью.
Взгляд янтарных глаз мужчины останавливается на мне, и моё сердце замирает.
Мы попались.
ГЛАВА 2
— Кто вы и куда плывете?
Ещё один мужчина встаёт на нос судна, которое плывёт прямо на нас, несмотря на попытки Агриппины увести нас в сторону, не поднимая волн.
Оба мужчины щурятся и пытаются разглядеть нас сквозь падающий снег и дымку, которая поднимается от тёмно-синего моря.
— Я же говорил тебе, что тот последний стакан в «Кубышке» был лишним, Сильвиус. Это домашнее вино. Кто знает, из чего Амарисы его делают?
Сильвиус продолжает вглядываться в темноту своими янтарными глазами. Его зрение, вероятно, такое же острое, как его подбородок и кончики ушей.
Когда дымка и снег скрывают нас, точно занавес, Абракс снимает руку со своего стального меча и бормочет:
— Почти попались.
Я прижимаю указательный палец к губам, потому что хотя мы и скрыты от взглядов, наши голоса всё ещё могут быть слышны.
Остаток пути до бухты Исолакуори мы плывём в тишине.
Я поднимаю руку к медальону, как вдруг у Бронвен вырывается хрип, как будто её ранили. Я осматриваюсь в поисках меча или стрелы, которая бы торчала из её тёмного шерстяного плаща, но не замечаю, чтобы где-то сверкала сталь.
— Что такое?
— Агриппина и Абракс, вам надо возвращаться в мой коттедж и оставаться там, пока они не придут за вами.
«Они?» — произносит Агриппина одними губами, а Абракс качает головой.
— Я не оставлю Дайю. Я поклялся…
— К чёрту твою клятву, мальчик. Если ты поедешь с нами, Дайю поймают, и всё, чем мы рискнули с Агриппиной, пойдёт прахом.
Её глаза блестят под капюшоном точно отполированная кость.
— Хорошо, — говорю я спокойно, хотя мои нервы напряжены до предела. — Хорошо.
Тёмно-русые брови Абракса нависают над глазами, а его лицо становится таким же тёмным, как его чёрный плащ.
— Дайя, нет.
— Я не хочу потерпеть неудачу.
— А я не хочу, чтобы ты умерла.
— Я не умру.
Это пустое обещание, так как меня не будут брать в заложницы. Одному только Котлу известно, что могут сделать фейри с шаббианнской ведьмой и как они меня используют.
— Я приказываю вам сделать то, что сказала Бронвен.
Я пытаюсь улыбнуться, но напряжение стирает улыбку с моего лица.
— Дайте мне ваши ладони.
Сначала я беру руку Агриппины и своей кровью рисую на её бледной коже знак невидимости, после чего рисую точно такой же знак на смуглой руке Бронвен. Абракс не торопится протянуть мне свою руку, но, в конце концов, приподнимает её.
Сжав его пальцы над кровавым символом, я произношу:
— Будьте осторожны.
Его лицо, губы и глаза становятся каменными.
Перед тем, как забраться на золотой понтон вместе с Бронвен, я рисую знак на своей коже.
Я задерживаю дыхание, когда по мне проходятся глаза солдата. Неужели, я неправильно нарисовала знак? Я уже готова прыгнуть обратно в лодку, но я её больше не вижу. Я сжимаю руку Бронвен, как вдруг взгляд солдата перемещается с меня на огромный корабль, который мы встретили в море, и на котором плывёт черноволосый солдат с острыми чертами лица — Сильвиус.
— Тебе придётся отвести меня в Храм, Дайя.
Бронвен тяжело вздыхает, чем отвлекает меня от людей короля.
Я киваю и начинаю искать глазами тюрьму Лоркана среди белёсого сумрака.
— Наши следы, — бормочет она. — Их видно?
Я опускаю глаза, и мой пульс учащается.
— Да.
Я молюсь о том, чтобы сходящие на берег солдаты не стали смотреть на землю.
К счастью, появляется ещё один корабль, который отвлекает на себя их внимание. Этот корабль так пышно украшен. Удивительно, как он вообще не затонул?
Я слегка покачиваюсь, когда замечаю яркий блеск люсинской короны с солнечными лучами, восседающей на голове человека с каштановыми волосами.
— Король здесь.
— Он живёт на Исолакуори.
— Я имею в виду, что он прямо здесь, — шиплю я. — В бухте.
Белые глаза Бронвен расширяются и сияют теперь, как две луны, из-под её капюшона.
— Тогда нам надо спешить.
Я прибавляю шаг и стараюсь держаться мест, не освещённых фонарями. Я решаю превратить это в игру, в которую мы с Абраксом частенько играли на Шаббе — прыжок, выпад, короткий шаг и всё по новой.
Подумать только, я больше не на Шаббе.
Я в Люсе!
Несмотря на то, что всё моё внимание сосредоточено на дороге, я иногда бросаю взгляд на растительность и крепкие мосты из золота, раскинувшиеся над прозрачной бирюзовой водой, сверкающей в свете подводных фонарей, а также на гладкие здания, построенные из мрамора и каких-то драгоценных металлов.
Этот остров очень пышный и богатый. Я никогда раньше не видела ничего подобного. Даже воздух кажется здесь другим, у него другой вкус и другой запах. Это так невероятно, что в одном мире с нашим маленьким розовым островом, который всё время залит ласковым солнечным светом, существует эта чудесная морозная страна.
— Мы должны быть уже близко, — бормочет Бронвен, и мой пульс так сильно ускоряется, что капюшон начинает вибрировать.
Я щурюсь и начинаю всматриваться в сверкающую темноту, как вдруг в мягком свете фонарей замечаю какое-то сооружение с колоннами.
— Храм сделан из белого мрамора?
— Да.
— Тогда мы не просто близко; мы на месте.
ГЛАВА 3
Попасть в фейский храм оказывается на удивление просто, так как двери не заперты. Правда, внутри оказывается священнослужитель, который зажигает свечи на канделябре, свисающем как будто с неба, но на самом деле со стеклянного потолка.
Несмотря на то, что я придерживаю золотые двери, не давая им
