– Да-да, – без особой уверенности сказал епископ.
Мейсон продолжал:
– Но раз вы до сих пор озабочены той давней историей, заней, я полагаю, скрывается нечто большее, чем просто банальный несчастныйслучай. Либо прокурор оказался излишне придирчивым?
Глаза епископа расширились от удивления:
– Вы очень догадливы, мистер Мейсон!
– Так почему бы вам, мистер Меллори, не рассказать мне все вдеталях?
Епископ вновь сделал несколько затяжек, выпустив облачкодыма.
– Вы берете в производство дела, в основе которых лежитнепредвиденная случайность?
– Весьма редко.
– Отстаиваете ли вы интересы бедняка против миллионера?
– Я отстаивал бы интересы моего клиента, даже если бы онпошел против самого дьявола, – серьезно сказал Мейсон.
Епископ продолжал курить, задумчиво разглядывая адвоката.Затем, видимо, приняв решение, он взял трубку в руку, кашлянул и произнес:
– Говорит ли вам что-либо имя Ренуолд К. Браунли?
– Я слышал о нем.
– Был ли он когда-либо вашим клиентом?
– Нет.
– Так вот, я бы хотел проконсультироваться с вами по делупротив Ренуолда Браунли. Речь идет об огромных деньгах. Миллион долларов, аможет, и больше. Если вы выиграете процесс, то получите прекрасный гонорар –двести или триста тысяч. Но должен честно предупредить вас, что дело предстоитнелегкое. Браунли – это еще та птица! Вам надлежит отстаивать честь идостоинство женщины, которую подлым образом оклеветали. Единственный шансдобиться успеха в этом процессе – возможность использовать мои свидетельскиепоказания.
Мейсон насторожился:
– Вот как?
– Вы не то подумали. – Епископ отрицательно качнул головой.– Поймите меня правильно: для себя я ничего не прошу. Мне очень хотелось бы,чтобы восторжествовала справедливость. Если я буду главным свидетелем на процессе,не снизится ли ценность моих показаний, если у членов жюри присяжных сложитсявпечатление, что я проявляю слишком большой интерес к одной из сторон?
– Вполне возможно, – сказал Мейсон.
Епископ вновь набил трубку табаком, сунул изогнутый черенокв рот, раскурил ее и, сделав пару затяжек, сказал:
– Я придерживаюсь того же мнения. Вот почему я бы хотел,чтобы никто не узнал, что я консультировался с вами. Само собой, я не станулгать, если меня прямо спросят на суде, заинтересован ли я в благополучном исходепроцесса. Однако было бы лучше, если бы подобных вопросов мне вообще незадавали. Так что слово за вами, мистер Мейсон. Я позвоню вам примерно черезчас и, если вы согласитесь взяться за дело, сообщу, куда вам приехать, дабывстретиться со мной и теми людьми, которые весьма заинтересованы вблагополучном исходе. Их показания могут выглядеть неправдоподобными, но,заверяю, они правдивы до последнего слова. И еще раз повторяю: вы будетебороться против очень богатого человека, к тому же жестокого и безжалостного. Апока я должен исчезнуть из вашего поля зрения до тех пор, пока вы не вызоветеменя в суд в качестве свидетеля. Но мне кажется, в этом вопросе я могу на васположиться! – Епископ кивнул, и по его виду можно было предположить, что онвесьма удовлетворен беседой. Затем он резко поднялся и, не говоря больше нислова, двинулся к выходу.
Открыв дверь, он повернулся, попрощался кивком и вышел.
Делла Стрит, которая стенографировала беседу клиента сМейсоном, находясь в смежной комнате, сразу же зашла к адвокату.
– Ну, и как тебе понравилась эта история, шеф? – спросилаона.
Мейсон поднялся и, подойдя к окну, задумчиво уставился напоток автомобилей внизу.
– Даже не знаю, что и сказать, Делла, – наконец произнес он.– Что-то здесь не так.
– А какое впечатление произвел на тебя епископ Меллори?
– Весьма интересная личность. Но на самом ли деле онепископ? Свободный покрой одежды, трубка… Да и вообще он производит впечатлениевидавшего виды человека, весьма эрудированного, с широким кругозором, человека,не боящегося отстаивать собственное мнение. Заметила, как он подчеркнул, что нестанет лгать, если противная сторона задаст определенные вопросы, так что моедело заключается в том, чтобы не позволить это сделать?
– А что дает тебе основание полагать, что он не епископ?
Мейсон пожал плечами:
– Видишь ли, Делла, епископы обычно не заикаются.
– То есть?
– Епископы – это та категория людей, которым приходитсяочень много говорить. Это люди с даром красноречия, ежедневно выступающие передаудиторией. Если человек заикается, он вряд ли станет министром – скорее, изнего получится адвокат, – хотя ты сама понимаешь, насколько этонеправдоподобно. Допустим, несмотря на свой недостаток, он все же пробился вминистры, но вот епископом ему никак не стать.
– Я поняла, – сказала Делла. – Ты полагаешь…
Мейсон вновь пожал плечами:
– Этот человек может быть самозванцем, но не исключено, чтоон действительно епископ, недавно переживший какой-либо эмоциональный шок.Помнится, в учебниках по судебной медицине сказано, что одной из причинзаикания у взрослых является неожиданное эмоциональное потрясение.
В голосе Деллы Стрит звучала неприкрытая тревога:
– Послушай, шеф, если ты намерен всерьез отнестись к словамэтого человека и начать процесс против мультимиллионера Браунли, лучше с самогоначала выяснить, в самом ли деле он епископ, а не самозванец. Думаю, это будетнесложно сделать.
Мейсон кивнул:
– Я думаю так же. О'кей, Делла! Позвони-ка в Детективноеагентство Дрейка и попроси Пола как можно быстрее прийти ко мне.
Глава 2
Пол Дрейк скользнул в удобное кресло для клиентов, оперся оподлокотники и выжидательно уставился на Перри Мейсона слегка выпуклымиглазами, напоминавшими стеклянные глаза манекенов в универсальных магазинах.Глаза придавали цветущему лицу Пола бесстрастное выражение. Кончики его губприподнимались кверху, и можно было подумать, что он над кем-то посмеивается.Его внешность была настолько далека от общепринятого представления одетективах, что иногда давала Полу Дрейку возможность добиваться поразительныхрезультатов.
Перри Мейсон, шагая взад-вперед по кабинету и засунувбольшие пальцы за отвороты пиджака, говорил:
– Ко мне явился для консультации человек, назвавшийсяУильямом Меллори из Сиднея, епископом англиканской церкви. Это не оченьразговорчивый тип с манерами светского человека, и в то же время можнопредположить, что он очень много времени проводит на воздухе. Понимаешь, что яимею в виду? Загорелое лицо, кожа, огрубевшая от ветра… Неизвестно, как давноон появился в наших краях. Он хочет знать, какое наказание грозит человеку,задавившему в пьяном виде кого-то черт знает где двадцать два года назад.
