— Какой Коля? — вежливо поинтересовался Виталий,скорее удивленный, нежели испуганный происходящим.
— Скогарев. Виталик, да ты что? — стал трясти егоза плечи незнакомый Коля. — Совсем рехнулся? Мы тут сидим, думаем, как егоспасать, а он шляется где-то сутки да еще и дурочку валяет! Заканчивай балаган,нам тебя вытаскивать надо!
— Откуда? — тупо спросил Виталий, так ничего и непоняв.
— Оттуда, — назвавший себя Колей продемонстрировалему скрещенные в виде решетки пальцы рук.
Поняв, что так и с ума недолго сойти, Виталий решилобъясниться с Колей детально, тем более что тот, похоже, был в курсе каких-тособытий, о которых Виталий, очевидно, забыл одновременно с именем и адресом.
— Послушайте, Николай…
— Виталь, мы с каких пор на «вы»? — перебил егоКоля.
— Ну, ты… Послушай, не сбивай меня, ладно? Я и так ужена грани.
— Ага, я и вижу, что на грани. А нам каково?
— Не знаю, каково вам, но вы должны меня выслушать.Тогда и подумаем, что дальше делать, ладно?
— О'кей. Но времени у нас — чуть, а если тебя заметут,то вытащить будет непросто, если вообще возможно…
— Ну послушай же!
Блондин плотно уселся на табуретку и пригласил Виталиясделать то же. Отослав остальных из кухни, он сделал приглашающий жест —слушаю.
Рассказ Виталия был недолгим и эмоциональным. Ключевымвыражением, которое он повторял безостановочно, было «не помню».
Закончив, он вопросительно посмотрел на ставшего вдругхмурым и задумчивым Колю.
— И вообще ничего не можешь вспомнить — ну, там, с кембыл, пил или не пил и так далее…
Виталий грустно пожал плечами.
Николай помолчал немного, решительно загасил в пепельниценаполовину выкуренную сигарету и сказал:
— Я тебе сейчас кое-что расскажу. Пока мне непонятнытолько три вещи. Что именно с тобой сделали, кто сделал и с какой целью. Теперьслушай.
Как описать состояние человека, который пытается узнать опрожитой им жизни со слов незнакомца? Во время этого мучительного процессаВиталию казалось, что он то ли сам сходит с ума, то ли бредит его собеседник.
Однако в итоге ему пришлось смириться с мыслью, что рассказКоли слишком подробен, чтобы быть дешевой выдумкой. К тому же, пока невернулись воспоминания, ему ничего другого не оставалось, как слушать и верить(пока, во всяком случае) на слово.
Сначала он получил подтверждение, что действительно являетсяВиталием Фирсовым и проживает в этой самой квартире. Затем последовали вещиболее удивительные, а именно:
— что Николай Скогарев, он же Коля — друг детства,вместе куличики лепили, ходили в одну школу;
— что уже пять лет как друзья детства — партнеры побизнесу, точнее — Фирсов является коммерческим директором Колиной фирмы«Скогарев и партнеры»;
— что Фирсова обвиняют в заключении липовых контрактови уводе денег из госучреждений;
— что дело получило огласку и кто-то слил материалыпроверок в прессу;
— что по факту публикаций уже возбуждено уголовное делои Виталия ищут и милиция, и прокуратура.
— Правда, были статьи в газетах? — поинтересовалсяВиталий с такой живостью, словно речь шла не о нем, а о каком-то неизвестномпрощелыге.
— Да уж были, сейчас принесу.
Николай поднялся, скрылся где-то в глубине квартиры, ночерез некоторое время вернулся, бросив на стол несколько газет, среди которыхВиталий сразу выделил два весьма уважаемых деловых издания. Быстро просмотревстатьи, Виталий уронил газеты на колени. Было непонятно, что делать дальше.
— Слушай, — спросил он у молчащего Коли, — аесли меня похитили, делали какие-то уколы, чтобы я сказал правду или подписалнужный протокол…
— Зачем тогда отпустили? — резонно возразилНиколай.
— Вообще странно, — продолжал задумчиво рассуждатьВиталий, — я совершенно ничего не помню. Какие-то смутные ощущения, но —совершенно ничего. А ты не знаешь, куда я вчера мог поехать?
— Нет. Вчера появилась информация о возбуждении противтебя уголовного дела. Значит — задержание, арест и так далее. Я к тебе — у тебядома никого. Телефон отключен, да и не знаю я — вдруг он уже на прослушке.Искал тебя, искал — нет. До вечера ждал, потом вот ребят с фирмы подключил. Ипо кабакам ездили, и у баб твоих телефоны оборвали, в казино заезжали — ты какв воду канул. Утром собрались у тебя — сидим, думаем, что делать, может, тебязамели уже и передачи надо посылать. И тут ты, как снег на голову. И ничего непомнишь, что не прибавляет оптимизма.
— Да какой уж тут оптимизм! А что, я действительно могвсе это украсть?
— Откуда я знаю, ты же со мной не советовался. Хотя,честно тебе признаюсь — не верю я во все это! — Николай с силой ударилсебя кулаком по колену. — Слишком давно тебя знаю, потому и не верю. Непошел бы ты на откровенное преступление. Но, видимо, все-таки что-то было, еслисмогли они тебя прицепить к этому делу.
— Может, меня похитили, накачали какой-нибудь дрянью,чтобы я во всем сознался и подписал показания?
— Ага, и потом, высосав твой мозг, отпустили погулять…
— Да, странно, — задумчиво произнесВиталий. — И что теперь делать?
— Ключевой вопрос, — оживился Коля. — Ужесутки думаем. Вот если бы ты вспомнил…
— А если я еще долго не вспомню? А если никогда ничегоне вспомню?
— Ладно, не психуй. Надо тебя врачам показать. Ты же внорме, только память пропала, а это, скорее всего, поправимо. Понимаешь, еслитебя сейчас передать следствию, они из тебя Джека-потрошителя сделают, а тыдаже возразить ничего не сможешь. Как альтернатива — тюремная больница, вплотьдо выздоровления. А дальше опять следствие…
— Ужас какой-то. Что делать будем, что вообще мы можемсделать? Вернее — что ты можешь?
Николай ненадолго, замолчал, докуривая очередную сигарету ио чем-то напряженно думая. Потом сказал:
— Это дело сложное, но, я полагаю, не безнадежное. Естьсвязи, есть выходы к нужным людям, есть, в конечном счете, весьма ловкиеадвокаты. Но все это следует провернуть быстро. Очень быстро. А тебя пока —спрятать, только подальше, не на даче у знакомых.
Тут Николай снова ударил себя кулаком по колену:
— Вот зараза, совсем забыл! Мне же в Германию завтралететь, передачу акций подписывать. Ты небось этого тоже не помнишь?
— Каких акций?
— Мы передаем немцам часть нашего бизнеса, а они нам —часть своего. Для более тесного сотрудничества.
Виталий только растерянно развел руками.
